Новости аграрного рынка и сельского хозяйства → «Умный» экспорт и новые рынки: какие изменения ждут российский зерновой рынок?

К 2050 году Россия должна производить 150 млн тонн зерна и поставлять на экспорт 40-50 млн тонн. Такую задачу ставят перед отраслью власти. Для её достижения необходимо решить сразу несколько серьёзных проблем – повысить урожайность зерна в стране, снизить издержки на его транспортировку и модернизировать инфраструктуру хранения урожая. Как этого добиться, эксперты и участники рынка обсуждали на прошедшем в Сочи Втором всемирном зерновом форуме. 

Первый всемирный зерновой форум прошёл в Санкт-Петербурге в 2009 году и подвёл свое­образную черту под многолетним трендом – долгое время Россия была крупным импортёром зерна.

– В советские годы мы закупали около 50 млн тонн зерна, вся наша инфраструктура была выстроена под его приёмку, а не отгрузку, – заявил глава аграрного ведомства Александр Ткачёв на пленарном заседании форума. – 

Но сегодня всё изменилось, и теперь мы производим более 100 млн тонн зерна. Средняя урожайность за последние 10 лет выросла с 18 ц/га до 26 ц/га, и это огромное завоевание.

В 2016 году в стране собран рекордный урожай: 117 млн тонн, экспортный потенциал составляет почти 40 млн тонн – в частности, по объёму внешних продаж пшеницы Россия вышла на первое место в мире. Растёт и география российского экспорта: если раньше отечествен­ное зерно покупали около 60 стран, то теперь их уже более ста.

– Традиционно мы торговали со странами Северной Африки, Персидского залива. Сейчас к ним добавилась также Европа – Греция, Италия; Африка – например, Нигерия уже закупает у нас миллион тонн зерна, – отмечает Ткачёв. – Страны азиатско-тихоокеанского региона – наша огромная перспектива. И Китай не главный игрок на рынке импорта. Индонезия завозит к себе около 25 млн тонн зерна. Япония – 5,5 млн, Южная Корея – 4,3 млн. И только потом идёт Китай – 3,2 млн тонн. Мы должны найти своё место на всех этих рынках.

Повод для гордости имеется, но не стоит почивать на лаврах, тем не менее предостерегает министр. При всех достижениях эффективность отечественного АПК остаётся пока очень низкой. И если смотреть на мировой рынок, то из 2,5 млрд тонн зерна, которые сегодня выращивают на планете, наша доля составляет всего 4%. Для сравнения, тот же Китай производит около 500 млн тонн зерна, Индия – 450 млн тонн.

– На долю России приходится 10% всех посевных площадей и 40% всех чернозёмов мира, – говорит Ткачёв. – Но при таких резервах мы производим лишь 4% от мировых запасов зерна. Это ни о чём.

Инфраструктура производства российского зерна стоит перед серьёзным системным вызовом, добавляет замминистра сельского хозяйства (и экс-глава «Объединённой зерновой компании») Сергей Левин. Ей нужны изменения.

– Мы в значительной степени реализовали тот потенциал освоения земель, который условно можно назвать экстенсивным путём, – отметил замминистра. – Мы стали крупнейшим поставщиком зерна в мире. Что делать с этим дальше?

Эти и другие вопросы сейчас широко обсуждаются в экспертном сообществе – государство разрабатывает долгосрочную стратегию развития зерновой отрасли. По идее разработчиков, она должна определить, что будет происходить в ней до 2050 года. Пока документ не готов, но по отдельным репликам участников форума можно примерно представлять основные направления.

Господдержка 

На прошедшем форуме зампредправительства Аркадий Дворкович в очередной раз произнёс то, о чём все уже и так знают, но эти слова снова оказались важны для участников. 

В первую очередь, Дворкович пообещал не вводить эмбарго на экспорт зерна.

– Для регулирования зернового рынка мы используем три основных инструмента, – в частности, заявил чиновник. – Это меры финансовой политики, бюджетная помощь. Это интервенции, стимулирование потребителей зерна, его мы пока не используем активно, создание системы внутренней продовольственной помощи остаётся нашей задачей. И третье – это торговые меры. К примеру, запрет на экспорт. Хорошо, что он просуществовал недолго, всё-таки это экстремальное действие для мирового рынка.

В числе других торговых мер Аркадий Дворкович упомянул и отменённую недавно пошлину на экспорт зерна. По словам чиновника, это тоже был не лучший инструмент, но от него отказались, как только это стало возможно.

– У нас нет планов к нему возвращаться, мы на 99% уверены, что пошлина не вернётся. Если никакой форс-мажорной ситуации не сложится, мы не будем применять такие меры, – в который уж раз заверил представителей рынка чиновник.

Также он прокомментировал возможную отмену продовольственных санкций в отношении некоторых иностранных государств.

– Мы используем определённый запрет на импорт как ответный шаг, реакцию на меры, введённые рядом наших зарубежных партнёров. И тоже надеемся, что с отменой санкций наши ответные меры тоже будут сброшены. Они никому не нужны, хотя в этот промежуток времени позволили нашим производителям чувствовать себя спокойнее на рынке и занять те ниши, которые раньше были заняты импортом, – 
заявил зампредседателя правительства РФ.

Позже премьер-министр Дмитрий Медведев «закрепил» эффект, пообещав аграриям «сохранить бюджетные ассигнования» отрасли на должном уровне.

Инфраструктура

Какие ещё резервы для наращивания зернового потенциала видят власти? Как утверждает Александр Ткачёв, добиться успеха можно несколькими способами. Один из них – увеличивать площади под мелиорацией.

– Сейчас у нас 5% земель мелиорируют, этого мало, – заявил глава Минсельхоза. – В США под мелиорацией 45% земель, в Германии – почти 40%. За счёт мелио­рации там, где не хватает влаги, можно получать урожаи в два-три раза выше.

Увеличение дозы вносимых в почву удобрений – ещё один путь.

– Мы в своей стране производим 20 млн тонн удобрений, но только 2,6 млн тонн из них вносим в наше плодородие, – заявил Ткачёв. – Половина пашни, посевов возделываются вообще без удобрений. Это путь в никуда. Но потенциал тут огромный. Конечно, мы должны стимулировать людей, чтобы они повышали свою урожайность за счёт удобрений. 

Скажем, где-нибудь за Уралом она должна быть не 10 ц/га, а 25-30 ц/га. Вот к чему надо стремиться.

Серьёзнейшая проблема – это высокие издержки при транспортировке зерна. Из-за них себестоимость той же российской пшеницы возрастает в среднем на $ 50 на каждой тонне, доставляемой в порт издалека. Для сравнения – в США этот показатель составляет $ 25. 

Транспортные ограничения по передвижению продукции внутри страны должны быть сняты – на это настраивал присутствующих глава департамента регулирования рынков агропромкомплекса Минсельхоза РФ Владимир Волик. 

– Это просто обязательно надо сделать, – сказал он. – Чтобы у нас не было сегментации, когда экспортные регионы развиваются особым путём, а регионы, которые по ценовым ограничениям, и в первую очередь по транспортной логистике, не смогут этого обеспечить, имеют проблемы со сбытом.

По словам Владимира Волика, для решения данной проблемы правительство сделает акцент на строительстве инфраструктуры для хранения зерна.

– Мы планируем ввести в ближайшие десять лет 130 млн тонн элеваторных мощностей и 53 млн тонн мощностей для перевалки зерна, – продолжил глава департамента. – Соответственно, инвестиций потребуется 270 млрд рублей.

Поддержка на данные мероприятия может появиться уже в госпрог­рамме по развитию АПК до 2020 года. Правда, в каком именно виде это произойдёт и откуда возьмутся деньги, эксперт не уточнил.

Важное направление «изменений» – это повышение разнообразия экспортируемого зерна. Сейчас Россия «гонит» за кордон, в частности, продовольственную пшеницу третьего и четвёртого классов. Структура мирового экспорта гораздо шире – кому-то нужно в первую очередь дешёвое зерно, кому-то – с высоким протеи­ном, качеством клейковины. 

Твёрдая пшеница – ещё один возможный рынок, Канада и США ежегодно экспортируют на нём миллионы тонн. Производить такую пшеницу способны, в первую очередь, сибирские и уральские аграрии – и именно им понадобится помощь в снижении логистических издержек и новые элеваторы.

По словам Владимира Волика, в мире существует несколько моделей экспансии на зарубежные рынки продовольствия.

– Первая, американская – «подсадить на иглу», когда ты через гуманитарную помощь в дальнейшем делаешь так, что страны привязываются к твоим стандартам, продуктам и потом не могут от тебя отойти, – заявил чиновник. – Вторая – когда мы вкладываемся в эффективные технологии и конкурируем по цене. Я не говорю, что у нас должен быть какой-то свой экспортный путь, но нам стоит сделать так, чтобы наши покупатели получали не просто зерно, а некую добавленную стоимость. Такой «смарт-экспорт» предлагаю рассматривать – например, переработку на территории страны-импортёра.

В целом, резюмирует Сергей Левин, российский зерновой путь связан, в первую очередь, с повышением качества зерна и интенсификацией всех производственных процессов.

– Я говорю о так называемом «точном земледелии» – мы и рядом не стоим с теми процессами, которые происходят в странах-конкурентах, – отметил замминистра. – Мы помним также о различных финансовых инструментах секьюритизации рынка. Они должны играть ключевую роль и помогать аграриям выращивать зерно защищённым от капризов погоды и других факторов способом.