Жизнь на селе → Человек, который вернулся на землю

Ушёл из жизни Александр Дёмочко. Ейский журналист, фермер, наш друг. Александру Михайловичу было 67 лет.

Его портрет уже много лет открывает фотогалерею в нашей редакции. Галерея – это, конечно, громко сказано: просто полтора десятка снимков, на которых запечатлены люди и моменты, чем-то особенно важные для нас. На первом фото – Дёмочко с одним из трёх своих сыновей рассматривают колосок посреди поля в своём хозяйстве с говорящим названием «Родное». 

Этот снимок был сделан четырнадцать лет назад. Александр Михайлович тогда встречал нас с фотокором на пороге свой ейской квартиры – шумный, радостный, приветливый. Тут же отмёл обращение по имени-отчеству: «Мы ж свои!» Кажется, он и не помнил, что познакомился с нами десять минут назад – впрочем, он уже дружил со многими в редакции. В ответ на наши робкие упоминания о гостинице возмутился: «Не выдумывайте – вы мои гости!» И обрушил на нас своё фирменное семейное гостеприимство. 

Весь следующий день Александр Михайлович (нет, уже Саша) попеременно кормил нас невероятными блюдами, приготовленными его женой Людочкой, возил по своим владениям и рассказывал о себе, о своих родителях, дедах и бабках. Отдельно – о сыновьях и невестках, какие они замечательные. А ещё – о том, как, проработав много лет заведующим агропромышленным отделом в газете «Приазовские степи», в 1991 году он стал одним из фермеров первой волны. Как понял, что хоть и живёт он в городе Ейске, а в душе остался крестьянином:

– Я и в мореходке учился, и в газете работал. А всё равно на землю вернулся. Это от Бога.

Мы не так уж часто перезванивались и ещё реже виделись – всё-таки жили далековато друг от друга. Но я всегда знала, что в Ейске у нас есть свой человек, на которого пароль «газета “Крестьянин“» действует безотказно. Человек с непоколебимыми понятиями о том, что такое дружба, совесть, достоинство… И при этом оглушительно жизнерадостный и весёлый.

Невозможно представить, что его больше нет.

Анна Колобова

Редакция «Крестьянина» выражает искреннее соболезнование семье и друзьям Александра Михайловича Дёмочко. 

«В газете могут работать только люди необыкновенные»

Как матрос Дёмочко стал журналистом

«Молодец, Ирочка (Марина, Боря...), – следует имя корреспондента, чью публикацию Дёмочко считает своим долгом похвалить. – Спасибо тебе за хорошую статью!» Журналист-«приазовец» с двадцатилетним стажем, Александр Михайлович Дёмочко каждый визит в редакцию начинал с того, что хвалил нас за удачные материалы. Реже, «по пути и мягко», журил. Уже больше двадцати лет не числясь в штате редакции «Приазовских степей» (с тех пор как стал главой КФХ «Родное»), Александр оставался журналистом – писал сам и «с пристрастием» следил за творчеством коллег.

– Я страшно жадный человек – я хотел посмотреть весь мир, – признался мне однажды Дёмочко. – Но я был ещё и страшно «бесперспективным». Потому что родился в станице, в крестьянской семье, где не было в достатке ни денег, ни еды. Меня, как и многих других камышеватских пацанов, в буквальном смысле выкормили рыбаки. Мы бегали встречать рыбацкие фелюги (моторные лодки. – Прим. авт.) и канючили: «Дяденька, родненький, дай рыбки!» «А ну, пошли отсюда,быстро!» – так рыбаки нас «гнали». На самом деле только создавали видимость, чтобы не обвинили в «разбазаривании колхозной собственности».

– Набеднячился я и наишачился, как многие селяне. Только я ж ещё хитрющий был, – Дёмочко смеётся. – Услыхал по радио, что туапсинское профессиональное училище моряков загранплавания набирает учащихся. И сразу понял, что моя мечта посмотреть весь мир, считай, почти сбылась. Мне оставалось только бросить девятый класс и поступить в ту мореходку. Так я и сделал.

Окончив училище с отличием, Александр Дёмочко был призван на службу в Краснознамённый Черноморский флот. Так матрос-сигнальщик Дёмочко пусть не за семью морями, но – шутит – за семьюдесятью семью «холмами» точно побывал! А вот семь чудес света променял он на одно-единственное чудо. Им была любовь. Как он познакомился с Людмилой? «Да не знакомились мы... – он слегка теряется. – Мы всю учёбу в школе за одной партой просидели. У Людочки были такие... самые тёплые в мире глаза».

Они уже воспитали троих сыновей и вместе миновали множество житейских рифов. Но сердце Александра «спотыкалось» всякий раз, когда он вспоминал, как случайно соприкасались на крышке парты их локти. Ради этой любви и откажется потом Александр от заморских плаваний. Но тогда, демобилизовавшись, он всё-таки подал документы для открытия визы. Ждать надо было четыре месяца. И Александр отправился в военкомат встать на воинский учёт. А по пути зашёл в редакцию «Приазовских степей» узнать про судьбу «Лады». Статью о том, какая необыкновенная и верная у него подруга, Александр отослал незадолго до дембеля. Так на пороге редакции появился статный морячок в клёшах и парадной белой «форменке» («голанке») с гюйсом. «Как пройти к заведующему сельхозотделом?» «Это самый крайний кабинет», – гостя проводили взглядом.

«Мне нужен Константин Акимович Егорин, я ему присылал статью», – начал Дёмочко с порога. А хозяин кабинета шагнул ему навстречу, поклонился и сказал с улыбкой: «Ты Саша Дёмочко? И сейчас ты спросишь, что с твоей «Ладой»? А «Лада» твоя уже подготовлена к печати». И Егорин протянул Дёмочко оттиск страницы с белым квадратом, оставленным для фото...

В тот первый день в редакции, 3 июня 1972 года, матросика как дорогого гостя тут же напоили чаем. И литсотрудник сельскохозяйственного отдела Виктор Косарев достал фотоаппарат и щёлкнул Дёмочко на случай, когда, уйдя в моря, тот будет слать корреспонденции. «Теперь, – сказали, – поведём тебя знакомиться с редактором». И он оказался в кабинете Тарады.

– Скажу прямо: мы хотим взять тебя на работу, – Юрий Григорьевич протянул морячку левую руку (правая не действовала – фронтовое ранение). А потом редактор обнял гостя (так было принято приветствовать друг друга у сотрудников редакции).

– У меня же журналистского образования нет... – растерялся Саша.

– Не волнуйся, мы тебя всему научим (позже его направят учиться журналистике в высшую партшколу. – Прим. авт.).

Вырваться «из лап» мэтров журналистики Александру не удалось. Не спасло даже отчаянное:

– Мне же визу открывают!

– Вот до вызова и поработаешь.

– А когда мне приступать?

– Прямо сейчас и приступай, – улыбнулся Тарада.

– Да мне в городе и переночевать негде! – ещё сопротивлялся Дёмочко.

– О твоём ночлеге позаботимся. А задание получишь в отделе писем. Только уж прости, моряк, мы тебя на время облачим в гражданскую рубашку.

То задание Дёмочко запомнил, как если б на него вылили ушат ледяной воды. Ему вручили «письмо читателя». Обычная житейская дрязга. Казалось бы, чего проще: пойти проверить, правда ли «соседские гуси гогочут, спать мешают, и смрад от них стоит». И свежеиспечённый корр отправился по адресу, указанному на конверте. Мало-мальски тёртый журналист сразу бы понял, что тема яйца выеденного не стоит. Но Александр почувствовал себя полпредом редакции, посланным на ответственное задание! Переговорив на «гусиную тематику» с обеими враждующими сторонами и исписав половину выданного ему блокнота, корреспондент Дёмочко (к его возвращению редактор уже подготовил приказ о приёме на работу) вернулся в редакцию. Спросил: «А сколько мне дадите места на странице?» Услышал: «А ничего не дадим. Успокоились они? И спасибо тебе».

– Обиделся я страшно, – вспоминал Дёмочко. – Я служил на военном корабле, я мины тралил... А они со мной так... Но услышал сочувственное: «Саша, зайди в сельхозотдел, там тебя Акимыч ждёт». Егорин успокоил: «Мы с тобой будем писать о хлебе и о тех, кто его делает». Так меня кинули в самое пекло. И «пекло» начиналось завтра. А первый мой рабочий день уже закончился. Константин Акимович повёл меня ночевать к себе домой. Жена его накрыла стол. Когда мы почаёвничали, постелила мне белоснежную постель на раскладушке под виноградом. Глядел я на звёзды сквозь резные листья и думал: «Неужто это я, парень из станицы, так вот запросто стал гостем известного журналиста...» Журналистика мне представлялась сплошной романтикой. Я был уверен, что в газете могут работать только люди необыкновенные. А я в редакции, пока мне визу оформляют.

Романтика закончилась на следующее утро, когда Акимыч взял меня в степь, куда отправился «для сбора материала», – вспоминал Александр. – Так я впервые увидел Мастера в работе. Он разговаривал с председателем колхоза, расспрашивал о чём-то бригадиров. Но дольше всех он задержался с водовозом. Облокотившись о бочку с водой, Акимыч буквально «выдаивал» из него информацию. Потом объяснит, что накапливал материал для будущего очерка о фронтовике.

– И я привёз из той поездки свой первый репортаж, – рассказывал мне Дёмочко. – На пяти листах я описывал степь, солнце, загорелые лица хлеборобов... Не так всё сложно оказалось, и я не сомневался, что выдал шедевр. Акимыч взялся его читать, отложив собственный срочный материал. Через полчаса он подошёл: «Саша, должен тебя поздравить. У тебя получился хороший репортаж. Но я немножечко его поправил». Он положил передо мной мои труды, и я увидел текст, буквально испещрённый красной пастой. Материал был переписан заново! Лицо моё стало краснее правленного текста. Тут Константин Акимович деликатно вышел «попить водички». А я стал вчитываться в правку. И с каждой строчкой убеждался, что написал не то, не так. Конечно, здесь вот лишние детали, а здесь совсем не тот эпитет... Выходило, что Константин Акимович всё увидел лучше меня – как будто бы из-за моей спины смотрел. «Пусть это будет ваш репортаж – вы всё переписали за меня», – выдавил я, когда он вернулся в кабинет. «Нет, Саша, это твой материал, твоя работа, – отвечал он. – А моя работа – править».

Впоследствии и Дёмочко станет бывалым журналистом, выдающим целые страницы о передовом опыте в животноводстве и растениеводстве. А главное – талантливые очерки о людях, их судьбах. Александру Дёмочко, двадцать лет проработавшему в «Приазовских степях», присвоят звание Заслуженного журналиста Кубани. Трижды он станет обладателем «Золотого пера» – высочайшей журналистской награды.

Многое и многих вспоминал Дёмочко. Домашний добрый дух, который царил в редакции, с лихвой перекрывал тяготы профессии. Незабываемые редакционные капустники (они же «огуречники») и бурные планёрки. И то, как в загсе редактор лично напутствовал его с Людмилой на совет да любовь. И даже, вроде бы, мелочи, когда замредактора Зоя Григорьевна Новосёлова объявила, что «парень должен быть одет, как подобает журналисту». И во времена всеобщего дефицита, кроме пальто и модной тогда кроличьей шапки, Александру продали в военторге «знаменитый» оранжевый свитер, которому, смеялся, сносу не было.

…Завтра, как обычно, выйдет свежий номер «Приазовки». Журналисту у «конвейера» районки не заскучать. Жизнь продолжается, как будто ничего не изменилось. Вот только Сашиного «зашёл сказать спасибо за статью» мы больше не услышим.

Татьяна ШЕКЕРА
г. Ейск, Краснодарский край
Фото из архива семьи Дёмочко