Экспертные мнения → Дмитрий Лысенко: «Трейдер зарабатывает на инфраструктуре»
Падение урожайности, квоты, высокие цены – таким запомнится уходящий год аграриям. Каково было в этих условиях работать экспортёрам? Об этом Agrobook.ru поговорил с Дмитрием Лысенко, заместителем гендиректора ООО «Астон» – компании, которая входит в пятёрку крупнейших экспортёров зерна и лидирует по экспорту подсолнечного масла.
– Дмитрий Николаевич, каким запомнится уходящий год компании «Астон»? Он был сложным или успешным?
– Для нас этот год не был «високосным». Мы практически в два раза нарастили экспорт зерна. Если за весь сезон 2019/20 мы поставили за рубеж 3,7 млн тонн пшеницы, то в этом сезоне только за первое полугодие наш экспорт превысит 4 млн тонн зерна.
Почему это произошло? С одной стороны, сложилась выгодная конъюнктура рынка. Сезон начинался с $ 200 за тонну пшеницы с протеином 12,5% (FOB Новороссийск), сейчас цены колеблются на уровне $ 250-255/т, а осенью доходили и до $ 260/т. С другой стороны, мы шли к этому все предыдущие годы: наращивали мощности по перевалке зерна, строили флот. Для нас этот год был очень успешным.
– Весной правительство ввело квоту на экспорт. Она отразилась на работе вашей компании?
– Квота в 2020 году не стала для нас ограничением, мы выполнили все свои обязательства. И хотя квоту исчерпали в середине мая, к тому моменту уже и зерна внутри страны не осталось. Да и сама конъюнктура рынка была такой, что экспорт бы остановился и без квоты.
– В 2021 году квоту будут распределять по историческому принципу. Вы считаете его справедливым?
– Исторический принцип справедлив, потому что любая компания прогнозирует свои объёмы и вкладывает деньги в инфраструктуру. Наши вложения в инфраструктуру позволили нам сделать в этом году такой объём. Наши мощности не должны простаивать, они должны быть загружены.
– В этом году многие экспортёры, в том числе «Астон», присоединились к так называемой «хартии против перегруза». Как это отразилось на работе вашей компании?
– Наши терминалы снизили приёмку зерна. Пропускная способность терминала пока остаётся прежней – как принимал по 400 машин в день, так и принимает, но приёмка товара в тоннах уменьшилась. Я считаю это временными трудностями. Мы увеличиваем точки приёма в портах, и, как видите, всё равно нарастили объёмы экспорта в разы. Так что хартия не сильно повлияла на оборот наших грузов. Я хартию полностью поддерживаю. Мы имеем собственный автопарк – порядка 300 КАМАЗов, которые ездят без перегруза. Они стали более конкурентными.
– Цены на перевозку зерна после обеления рынка выросли?
– Выросли незначительно – на 10-15%. Не в разы.
– В этом году «Астон» спустила на воду четыре сухогруза класса «река-море». Почему именно в этом году?
– Мы к этому шли давно. Мы увеличили рейдовую перевалку на «Кавказе» – у нас пять рейдовых теплоходов стоит.
Нам нужен свой флот, чтобы не зависеть от сторонних перевозчиков.
Кроме того, существует такая проблема как обмеление Дона и Волги. Сухогрузы, которые были построены 30-40 лет назад, устарели. Наши суда – нового типа, у них низкая осадка. Они строились с расчётом на то, что с каждым годом проходные осадки в Дону становятся всё меньше и меньше.
Сейчас в Китае строится ещё два наши сухогруза и, думаю, мы на этом не остановимся. В этом году мы 95% грузов отправили через рейдовую перевалку и около 5% – прямыми рейсами в Турцию. В последние два года с Новороссийском мы не работаем – нет такой необходимости, не вижу выгодных предложений.
– Вы не боитесь вкладывать деньги в инфраструктуру, не зная, какие квоты и пошлины будут объявлены в будущем?
– Мы не боимся вкладывать деньги в бизнес, который знаем, как свои пять пальцев. Но я согласен с тем, что правила игры должны быть понятными и прозрачными.
Квота на экспорт зерна, на мой взгляд, достаточно прозрачный механизм. Мы можем планировать: если сделали хороший объём в первой половине сельхозгода, то во второй половине может рассчитывать на большую долю в квоте.
Что касается пошлины… Я понимаю наше правительство: если страна – может, не в следующем, а через два-три года – получит минимальный урожай зерна, надо будет как-то останавливать экспорт. Рынки всегда под давлением…
– Аналитики говорят о том, что с рынка уходят небольшие экспортёры зерна. Вы чувствуете усиление конкуренции?
– Маржи в трейде сложно добиться, чувствовать себя уверенно могут только те, кто имеют собственную инфраструктуру. Именно поэтому мы вкладываем деньги в покупку флота, в строительство новых терминалов и реконструкцию старых.
С каждым годом конкуренция в трейде становится всё сильнее и сильнее; если у компаний нет собственной инфраструктуры, они отсеиваются… Это как в любом рынке – выживает сильнейший.
– «Астон» – крупнейший экспортёр подсолнечного масла, а семена за рубеж продавать доводилось?
– Мы никогда не экспортировали подсолнечник, хотя и видели в этом выгоду. Мы занимаемся экспортом масла – и сами много производим, и покупаем у производителей для экспорта. Мы считаем, масло в любом случае даёт добавленную стоимость, выгоднее экспортировать масло, чем семена. Подсолнечник вывозили за рубеж те, кто не имеет своих мощностей по переработке.
– Вы испытываете проблемы с масличным сырьём для переработки?
– Нет, в этом году мы не испытываем проблем с сырьём, у нас достаточные запасы. Наши заводы работают на полную мощность и обеспечены маслосеменами на несколько месяцев вперёд. Мы выбрали правильную стратегию и ещё в начале сезона закупили много подсолнечника, который нам позволяет бесперебойно работать – поставлять масло в торговые сети, отправлять на экспорт.
Какие-то объёмы кредитовали, то если платили за урожай вперёд, какие-то объёмы покупали сразу после уборки. У нас есть долгосрочные контракты с крупными хозяйствами – например, «Светлый», «Урал-Дон»... Мы продолжаем покупать подсолнечник и сейчас, хотя уже немного снизили деловую активность, потому что цены на масло и на шрот пошли вниз. Кроме того, укрепился рубль: в «активный» сезон курс доллара был 77-79 рублей, сейчас – 73 рубля.
– Вы не поддерживаете идею пошлины на экспорт зерна – считая, что рынок сам себя отрегулирует. При этом пошлину на подсолнечник одобряете. Почему?
– Если взять зерно, то мы всегда в первую очередь заботимся о безопасности страны. Почему я считаю квоту правильным механизмом? Допустим, есть у нас производство зерна на уровне 120 млн тонн. Внутреннее потребление – 80 млн тонн, всё, что свыше, можно продать за рубеж. Минсельхоз даёт нам возможность экспортировать зерно свободно в первой половине сезона, а во второй половине – чтобы не страдали, прежде всего, мукомольная промышленность, животноводство – регулирует нас объёмами экспорта.
С масличными наоборот: производственные мощности недозагружены, мы все испытываем дефицит сырья. Если бы в этом году Россия вырастила все 18 млн тонн подсолнечника, наших мощностей – «Астона», «Юга Руси», «Эфко» – было бы достаточно, чтобы их переработать.
Поверьте, у переработчика от пошлины карман шире не станет, мы в этом году работаем на минимальной рентабельности.
– В первой половине сезона страны-импортёры активно запасались зерном, ключевые игроки обеспечили себя пшеницей на несколько месяцев вперёд. Спровоцирует ли это падение спроса во второй половине сезона?
– Действительно, спрос на российское зерно снизился, и это можно заметить по ценам: если месяц назад пшеница с протеином 12,5% в глубоководных портах стоила 18 500 рублей за тонну, то сейчас – уже 16 500. Забрезжили перспективы массовой вакцинации, растут нефтяные рынки, мировые импортёры уже не спешат заготавливать пшеницу впрок. На экспортных ценах сказывается и укрепление рубля.
Предполагаю, падение спроса будет давить на цены в январе-марте, а ближе к апрелю на рынок начнёт влиять ешё один фактор – перспективы нового урожая. В этом году были не лучшие условия для озимых, но если прогнозы на урожай будут хорошими, пшеница подешевеет ещё больше.
– Какие культуры выращивать в будущем сезоне?
– Я вряд ли смогу дать полноценную консультацию: нишевыми культурами занимаются в основном небольшие экспортёры.
«Астон» в этом году успешно экспортировал и льняное масло, и семена льна. В следующем году мы планируем начать строительство нового льняного завода в Азове и урожаев одной только Ростовской области будет недостаточно, чтобы его загрузить, поэтому я бы советовал присмотреться к этой неприхотливой культуре.
Безусловно, стоит выращивать подсолнечник. Хотя на юге России складывались неблагоприятные условия для этой культуры, думаю, крестьяне компенсировали ценой свои потери в урожайности.
Главной экспортной культурой в 2021 году останется пшеница, но нужно помнить, что основное мировое потребление приходится на зерно с протеином 11,5-12,5%. Если посмотреть наши прайсы, вы увидите, что тройка и четвёрка отличаются всего на 100-200 рублей.
На мировом рынке пшеница с протеином 11,5%, 12,5% и 13,5% продаётся практически по одной цене.
На турецком тендере, который прошёл три недели назад, мы продали пшеницу с протеином 12,5% и 13,5%, разница в цене составляла всего три доллара.
Наши крупные колхозы – «Кировский конный завод», «Целина» – из года в год выращивают превосходное зерно с высокой натурой, с хорошим протеином, но, к сожалению, страны, которые покупают российскую пшеницу, с каждым годом становятся всё беднее.
– Гнаться за качеством не стоит?
– Знаете, есть хозяйства, которые живут по принципу: либо делать хорошо, либо не делать никак. Убедить их выращивать пшеницу с более низким протеином невозможно.