Новые технологии, перспективные отрасли, опыт → Трагедия сорта - в его популярности. Почему болеет пшеница и что с этим делать.
Интересное интервью дала академик, доктор сельхознаук, заведующая отделом селекции и семеноводства пшеницы и тритикале Краснодарского НИИ Беспалова Л.А. газете "Кубанские новости". Привожу отрывок, которые кажется мне наиболее достойным внимания:
Л.А.: Сегодня во всём мире небывалый всплекс научного интереса к зерновым культурам. Население планеты неуклонно растёт. Чтобы обеспечивать мировые потребности в зерне, уже через несколько десятилетий надо будет производить не 600-650 млн тонн пшеницы, а в два раза больше. Этот вопрос даже обсуждала мировая «двадцатка». Была подготовлена программа по улучшению качества пшеничных растений, международные валютные фонды выделили для этого огромные деньги. Многие страны — Австралия, Германия, США, Франция и другие — разработали свои внутренние зерновые программы.
А что у нас? А мы остаёмся в стороне. Ни в альянс не вошли, ни свою программе не разработали. Огромные деньги мировогго сообщества идут мимо нас. А ведь когда-то по селекции мы были впереди остальных стран. Наши сорта до сих пор возделываются и в Америке, и в Канаде. «Безостая-1», которая кормила почти весь мир, до сих пор востребована: в Турции ею ежегодно засевают до 700 тысяч гектаров.
Финансирование науки у нас слабое. Государство даёт определённые деньги, но значительную часть сразу же и забирает — налоги. Поэтому для нас договорная работа с сельхозпредприятиями очень важна. Наши исследования действительно востребованы, мы плотно работаем практически со всеми районами края.
Да, научное сопровождение стоит определённых денег. Пусть это совсем не те суммы, которые платят учёным западные фермеры, но я говорю спасибо всем руководителям хозяйств нашего края, которые имеют тесную связь с селекцией. Они очень помогают нам. Благодаря этому мы сегодня имеем 15 молодых научных сотрудников в возрасте до 35 лет. Есть совсем молодые, которые учатся в аспирантуре и хотят стать селекционерами. И этому надо всячески способствовать.
Журналист: В позапрошлую зиму весь французский ячмень и пшеница практически вымерзли. А наши сорта, в основном, устояли. Сделали ли какие-то выводы руководители и агрономы, которые вдруг увлекличь иностранными сортами?
Л.А.: Думаю, да. Я всегда ревностно и болезненно отношусь к таким ситуациям. Меня успокаивают: мол, Людмила Андреевна, да пусть попробуют, обожгутся и поймут. У них в хозяйствах таких участковы всего по 10-15 га. А мне и этого жалко.
Для каждого региона есть свой тип сорта. И селекция, она тоже региональная. Зачем нам французские сорта:. Во Франции минус десять на улице — это почти катастрофа.
Мы имеем договор с государственной комиссией по сртоиспытанию и все семена озимых культур, в том числе и зарубежных, промораживаем у себя в институте. А потом приглашаем и госкомиссию, и Минсельхоз для просмотра. Зачастую импортные сорта вообще вымерзают. Мы об этом предупреждаем на всех совещаниях. Но всё равно кое-кто полагается на «авось».
Журналист: А какой сорт у нас, на Кубани, самый востребованный?
Л.А.: Мы, селекционеры, по особому понимаем известное выражение «Не сотвори себе кумира». В былые годы, помнится, на огромных площадях, а на Северном Кавказе это где-то миллион 700 тысяч гектаров, высевали «украинку». В итоге она поразилась бурой ржавчиной. То же случилось и с «Новоукраинской».
Трагедия сорта — в его популярности. Чем больше площади он занимает, тем быстрее подвергается деятельности всех патогенов. Это как постоянный собеседник: хороший, умный, но один и тот же, а значит, всё равно рано или поздно он надоест.
Необходимо генетическое разнообразие. У нас есть антимонопольный закон, по которому один сорт не должден занимать более 15 % площадей. Сегодня в крае достаточное количество различных сортов — 66. В каждом хозяйстве должно возделываться не менее десяти. И для каждого хозяйства есть своя сортовая структура. Тут мы советуем, помогаем. Ведь только большой генетический потенциал разнообразных сортов даст гарантию урожая при самых неблагоприятных условиях.