Охота и рыбалка → Джек и Хруня. На окуня со спаниелями

Выдался редкий выходной. Решили поехать на местную рыбалку.  Выбрали водоём поближе. Рядом с посёлком Советское Руно – отстойник на миллион кубометров воды для орошения кормовых культур.  Рыбалка — предлог. Едем не за рыбой. Просто давно не бывали в полях. Соскучились. Захотелось отдохнуть. 

Ловить решили на «резинку»

В субботу, ближе к вечеру, собрались. Нас четверо: я, мой коллега Николай Головченко и собаки, спаниели Джек и Хруня. Джек, белый с чёрными пятнами, шустрый и непоседливый, работяга. Хруня, милейшее существо, чёрной масти. Она ничего не умеет и не знает. Её главная работа – любить хозяина. С этим она великолепно справляется: ходит за ним следом, наступая на пятки, и смотрит чёрненькими бусинками глаз, даже тогда, когда он в азарте стреляет по уткам. За любовь Коля прощает ей отсутствие интереса к охоте. 

Приехали. Выбрали место почище на пологом берегу.  Обустроились. Поставили столик, стульчики. Соорудили навес. По старой традиции разобрали только одну сумку с едой, на этот раз выбор пал на сумку Николая. На столе разложили закуски: сало, колбаса, варёная картошка, зелень, запечённая утка, лук (русский ананас). Пошутили, что закуски хватило бы на маленькую свадьбу. Аккуратно нарезали сало и налили по стаканчику водки. 

Собаки, обрадовавшись свободе, гонялись друг за другом, валялись на спинах по береговой траве, рыли ямки, разбрасывая песок лапами во все стороны. Ошалев от радости, Джек то и дело бросался  в воду, плавал. Молнией выскакивал, отряхивался, обдавая брызгами Хруню. 

Пора приступать непосредственно к рыбалке. Ловить будем на «резинку». Простенькая снасть из связки лески с крючками, резинки, груза и большого поплавка. Поплавок нужен, что бы отмечать место заброса груза. Во время поклёвки надо потянуть за леску, а потом просто отпустить, и резинка вернёт её на место. 

Поплавок — к ногам хозяина

Размотали снасти и стали забрасывать. Груз я раскрутил на коротком поводке и отпустил. Он взлетел и, увлекая за собой резинку с леской, плюхнулся метрах в сорока от берега. Отличный заброс. Но тут случилось непредвиденное. Джек, повинуясь инстинкту, немедленно бросился в воду и поплыл к поплавку. Схватил его зубами и потащил обратно на берег. Положил передо мной и завертел остатком хвоста в ожидании награды. 

От меня он её не получил. А вот Хруня наградила влюблённым взглядом и закрутилась вокруг него, выражая восхищение. Пришлось забрасывать ещё раз. Он повторил свой трюк. Что же делать? Николай возмутился: «Скажи своему трудоголику, что лучше бы Хруней занимался, чем лезть не в свои дела. Скоро все собаки в районе будут на него похожи. А тут пять лет вместе на охоте и ни одного щенка, бездельник». Я посмеялся. Но в части щенков критика была справедливой. 

Выход был найден. Отрезали поплавок и забросили снасть без него. Джек немедленно бросился на всплеск. Поплавал, поплавал в том месте и вернулся. Всё повторялось, пока мы не установили все четыре резинки. Наступил вечер. Солнце закатилось. Мы сели за стол. Над ним немедленно нависли две, на мой взгляд, симпатичные морды. Коля же назвал их наглыми, особенно морду Джека. Пришлось щедро делиться уткой и колбасой. От хлеба собаки решительно отказались. Проглотив подачку, они успокоились и, свернувшись, мирно лежали, каждая у ног своего хозяина.

Спустилась ночь. Воздух наполнился ночными звуками. Молчали только колокольчики на резинках. Развели костёр. Подсели к нему. Разговариваем тихими голосами. Стараемся не мешать ночной жизни природы и её обитателей. Громкий человеческий голос  в темноте противоестественен.  

Постель из кабаньей шкуры

Говорим обо всём. Вспоминаем, как познакомились. Были молодыми. Любили, растили детей. Дружили и теряли друзей.  Были полны энергии и надежд. Впереди была целая жизнь, полная радостных и печальных событий. Особая тема: охота и рыбалка. Вот где мы повидали замечательных людей. Долго тихо смеялись, вспоминая разные случаи. Вокруг тёплая ночь. Ощущается тепло костра, душевная теплота собеседника. Костёр догорает, пора спать. 

Коля достал свою знаменитую кабанью шкуру. Расстелил прямо на земле и стал укладываться. Николай в охотничьем мире человек уважаемый. Жёсткая кабанья шкура досталась ему в качестве трофея. И он решил приспособить её для отдыха на охоте и рыбалке. 

Дед Никита, известный в наших местах скорняк, увидев её, взмолился: «Коля, да пожалей ты меня. Мне под восемьдесят. Никаких сил не хватит ободрать её». «Ну пожалуйста, дед. Сколько сможешь. Надо!» Проблема в том, что шкура эта очень плохо выделывается. Сверху на ней длинные жёсткие волосы. Они прикрывают мягкий подшёрсток. Изнутри шкура покрыта слоем твёрдого сала. От него необходимо её очистить. Иначе ничего не получится. 

Николай долго уговаривал. Сошлись на том, что дед сделает, как сможет. Целую неделю остро наточенной косой Никита соскребал слой за слоем окаменевший жир. Шкура вышла странная. Упругая, как лист металла. Николай скручивал её в толстую трубу и перевязывал верёвкой. Когда развязывал, она мгновенно расправлялась. Над ним посмеивались. 

А зря. Коля подстилал её под себя прямо на снег и мог сидеть часами при любом морозе. Спал прямо на земле. Шкура удивительным образом не пропускала сырость и холод. Много лет она служила ему надёжной подстилкой. А это очень важная часть снаряжения.

…Ах, какое это было утро! Солнце запалило горизонт красным заревом и стало медленно подниматься. Небольшое рваное облачко попыталось заслонить его от земли. Но светило выстреливало в него мощные лучи.  Они находили слабые места и прорывались сквозь него. Вонзались в водяную гладь, рассыпались искрами света, разбегались по поверхности, отскакивали и растворялись в свежем утреннем воздухе. 

Весь берег сиял каплями росы. Вода в пруду будто застыла. Никакого движения. Водоём замер, принимая солнечный дар, боясь спугнуть со своей поверхности танец света и тепла. Разнежившись, он отвечал на солнечную ласку: покрывался  лёгкой дымкой. Тишина. Вся природа удивлённо притихла. В спальном мешке тепло. Вставать не хочется. Кажется, что можно спугнуть эту красоту. 

Поели и стол вылизали

Первым поднялся Николай. Прошёлся по берегу. Посмотрел, глубоко вдохнул свежий, пронизанный солнцем воздух, словно пытаясь напиться им. И вдруг застыл на месте. На лице его появилась странная гримаса: смесь удивления и возмущения. Он долго не мог подобрать слова. Но, собравшись, выдал такое… Я тоже могу пользоваться русским матом, но эти слова мне не подвластны. 

Не понимая причины внезапного гнева товарища, я вскочил на ноги. Обошёл машину и всё понял. Столик, на котором мы аккуратно упаковали еду на ночь, был абсолютно пуст. Чистота его поражала: он был тщательно вылизан собачьими языками. А вокруг валялись обрывки бумаги, пакетов, коробок. 

Возмущению Николая нет предела. Сразу решив, что именно Джек был зачинщикам разбоя, весь свой гнев он обрушил именно на него. Собаки, появившись из кустов, старались держаться от него подальше. Даже Хруня опасалась грозного хозяина. Николай начал успокаиваться только после того, как нашел на берегу початую бутылку водки. Покрутил её в руках и задумчиво изрёк: «Хорошо, что собаки водку не пьют. Или открыть не сумели?» Я искренне смеялся, когда он препирался с собаками. Подозвал Джека, потрепал за уши, успокоил. «Ты ещё научи его пробки на бутылках отвинчивать, воспитатель. Разбаловал своего любимчика», – негодовал Коля.

Выслушав нотацию, собаки занялись своими делами, мы – своими. К нашему удивлению и радости, на резинки поймались четыре небольших окунька. Мы их выпотрошили. Очистили от мелкой чешуи. Начинили кусочками сала и луком, которые оставались в запасе. Возродили костёр. Разогрели сковородку. Расплавили на ней кусочки сала. Обжарили рыбку, отложили на тарелки. Порезали лучок полукольцами, поджарили до золотого цвета и обложили рыбок. Сверху посыпали зеленью. Сели за стол. 

Ах, какая получилась рыба! Пропитанное салом нежнейшее белое мясо, хрустящая корочка таяли во рту. Собаки стояли в метрах трёх в ожидании амнистии. И она наступила. Раздобревший Коля сказал: «Ладно, прощаю» – и подозвал Хруню. Та, как обычно, уселась напротив любимого хозяина и уставилась своими глазками. Джек привалился к моим ногам, не претендуя на дополнительное питание, задремал. Зная его, я понимал: львиную долю ночной добычи он, конечно, сожрал сам, Хруне за ним никак не успеть.

А  тем временем солнце поднималось всё выше, жизнь продолжалась. Славная получилась рыбалка.

Николай Чачуа

Опубликовано в журнале "Деловой Крестяьянин"