Вопросы снабжения, хранения, переработки, транспортировки → Руководитель управления Россельхознадзора – об усиленных проверках экспортёров зерна, закрытии портов и политических разборках

Указ президента об увеличении экспорта сельскохозяйственной продукции, казалось бы, придал стимул для развития АПК. Появились новые формы государственной поддержки, крупные компании стали вкладывать деньги в покупку и строительство судов, элеваторов. Но главным ньюсмейкером отрасли был и остаётся Россельхознадзор. Может показаться, что его действия идут вразрез с заявленной государственной политикой.

Например, в феврале пошли слухи о том, что Минсельхоз России ограничил продажу зерна за рубеж и ввёл квоты на экспорт. Официально чиновники отрицали эту информацию, зато экспортёры жаловались на усиленные проверки со стороны Россельхознадзора и обвиняли ведомство в том, что оно выступает в роли политического регулятора.

Правда ли это, мы попросили рассказать руководителя управления Федеральной службы по ветеринарному и фитосанитарному надзору (Россельхознадзор) по Ростовской, Волгоградской и Астраханской областям и Республике Калмыкия Антона Павловича Кармазина.

– Я не могу знать обо всех совещаниях, которые регулярно проводит министр или его заместители с экспортёрами. Могу только сказать, что Россельхознадзор выполняет свою функцию в области государственного контроля и надзора за качеством и безопасностью зерна, а также фитосанитарного контроля на предмет соответствия вывозимого зерна требованиям стран-импортёров. В настоящее время по поручению правительства мы внепланово проверяем все складские и производственные площади.

Уже провели порядка 270 мероприятий в четырёх регионах в зоне ответственности управления. Основная масса – около 200 проверок – пришлась на Ростовскую область как главный зернопроизводящий регион. Такая работа уже проходила два года назад. Мы выявили неприглядную картину: ситуация не только не улучшилась, а кое-где даже ухудшилась.

Все стремятся к валу производства зерна, но мало кто заботится об улучшении качественных показателей. А ведь от этого зависит наша конкурентоспособность на мировом рынке. 

Почему канадское, французское, американское зерно дороже? У него другие показатели клейковины, числа падения, протеина. 
Российские аграрии забыли, что такое пшеница 2-го класса, все ориентируются на производство зерна 4-5-го класса. Моё мнение как эксперта: из-за этого мы недополучаем прибыль от экспорта.

– Но может ли Россия занять новую нишу? Ведь продают то, что продаётся...

– Не согласен. Турция покупает наше зерно, подрабатывает, перерабатывает и продаёт в Европу по другой стоимости. Почему мы не можем делать то же самое? Любопытная деталь: два года назад Ростовская область получила рекордный валовый сбор: 10,6 млн т зерна, но пропорции продовольственного зерна 3-4-го класса – 66% – каждый год остаются на одном уровне.

– Аграрии утверждают, что качественное зерно трудно продать.

– Я считаю, крупные производители должны экспортировать зерно напрямую и продавать фьючерсы на будущий сезон. В этом случае сельхозпроизводитель заранее понимает, что нужно производить и какую прибыль он получит. Но работать над повышением качества необходимо ещё и по другой причине. В прошлом году Россия получила множество нотификаций от стран-импортёров о выявлении карантинных объектов, несоответствии партий зерна заявленным качественным показателям. Вот почему появилось это поручение правительства о проведении внеплановых проверок.

– Вы лично участвовали в некоторых разбирательствах?

– Да, выезжал во многие страны, а в конце 2018 года посетил Вьетнам и Индонезию. У них были претензии из-за содержания в партиях российского зерна карантинных объектов: семян бодяка и возбудителей головни.

– Ходили слухи, что эти претензии носят политический характер. Процедура отбора проб, проведения исследований вызывала нарекания у экспертов…

– Торговля зерном, заключение контрактов – это коммерция. Система органов государственной власти выше интересов бизнеса, её задача – охрана территории от проникновения карантинных организмов. Действительно, иногда возникают моменты, когда бизнесмены ищут повод отказать в приёмке товара, потому что цена зерна на рынке варьируется, меняется курс валют, а контракты заключаются на длительный промежуток времени. Пытаются вовлекать государственные структуры. Но такие манипуляции легко вычислить, и задача экспертов Россельхознадзора – пресекать подобные действия, защищать интересы российских компаний. В случае с Вьетнамом и Индонезией карантинные объекты выявлялись неоднократно и непредвзято. Я лично общался с принимающей стороной, представителями мельницы, на которую выгружалось зерно, с государственными органами и гарантировал работу над ошибками. Эту работу мы провели на уровне хозяйствующих субъектов, которые занимаются выращиванием зерна. Неоднократно на совещаниях мы говорили о том, как предотвратить развитие головнёвых заболеваний, как очистить зерно от примесей бодяка – достаточно провести сильную аспирацию, подработать зерно в процессе погрузки.

– То, что такое зерно было вывезено из страны, – просчёт экспортёров?

– Не скрою, и лаборатории нашей, инспекторского состава. Но сегодня мы открыты для диалога, стремимся к максимальной прозрачности. Импортёрам по большому счёту всё равно, где они покупают зерно. Наше выгодно по цене, но при наличии головни его невозможно даже использовать на кормовые цели. По тем же основаниям, кстати, были претензии и к Канаде, США, некоторым европейским странам.

– А внутри России допускается оборот зерна с такими показателями?

– Бодяк не является для нас карантинным объектом, а головня влияет только на цену приёмки.

– Как сейчас вы контролируете работу в портах? Была информация, что Азовский морской порт по решению суда закрывали на 10 дней.

– Если государство ставит целью наращивать экспортный потенциал, необходимо инвестировать в развитие инфраструктуры: строить элеваторные мощности, устанавливать оборудование для приёмки, подработки, отгрузки зерна. Из-за нехватки мощностей и происходят основные нарушения: для экспорта зерна используют неприспособленные площадки. 

Грузят песок, уголь, металл и здесь же – зерно. Наверное, даже с точки зрения обывателя это недопустимо.

Критерии, по которым мы проверяем порты, всем известны: должна быть выделена причальная стенка, оборудован приёмный бункер, нужно исключить просыпи зерна, соорудить цельную бетонную площадку, не допускать прорастание. Отгружать зерно необходимо способом, исключающим его просыпи на водную поверхность. Также использовать механизмы лишения жизнеспособности семян сорных карантинных растений.

Но у нас бизнес ищет способы работать с меньшими издержками. При неоднократных нарушениях статья 10.3 КоАП позволяет нам добиваться приостановки работы предприятия, что и было сделано в Азовском морском порту, Калачёвском речном порту и на других предприятиях. Хорошо, если это случается в межсезонье и не отражается на внутренних ценах.

– Но почему раньше допускались эти нарушения?

– Нормативная база меняется, вступили в силу единые требования Таможенного союза. Мы начали работать в едином правовом поле, где всё прозрачно и объективно.

– Экспортёры говорят о другом: например, что срок проверки экспортных партий прежде был 1-2 дня, а теперь – 3-5 дней, что результат исследования пробы после отгрузки приходится ждать до двух недель. Учитывая, что фрахт судна обходится в 10-15 тысяч долларов в день, они несут убытки.

– Мы регулярно общаемся с экспортёрами. Они знают наши требования, а мы в курсе их претензий и пожеланий. Фитосанитарный сертификат на экспортную партию выдаётся в течение трёх рабочих дней с момента сдачи полного пакета документов. Но мы выходим на работу по заявкам хозяйствую­щих субъектов и в субботу, и в воскресенье. Ускорить процесс оформления документов можно, если обеспечить отбор образцов для исследования заранее. Порядок этой процедуры экспортёрам известен. Лабораторий для этого достаточно.

– А инспекторов? В прессе писали, что в Новороссийске (этот порт не входит в зону ответственности вашего управления) заставляют переваливать уже загруженное на судно зерно в присутствии инспекторов. Из-за нехватки специалистов работа была полупарализована.

– У нас такой проблемы нет, инспекторов хватает. И есть штат пробоотборщиков в подведомственных учреждениях. В солидных предприятиях, таких как «Юг Руси», «Бунге», «Каргилл», «Промэкспедиция», оборудованы терминалы, которые позволяют сформировать средний образец для отбора проб в автоматическом режиме. То есть опять возвращаемся к тому же: если вкладывать деньги в развитие инфраструктуры, работа упрощается, сокращается время на формирование экспортной партии. А если экспортёр практикует подвоз зерна с колёс, хранит его в напольном складе, насыпая бурт высотой шесть метров – как отобрать средний образец? Вот и возникают трудности.

– Звучали нарекания, что референтный центр Россельхознадзора уведомил экспортёров о необходимости проводить долгосрочные микробиологические испытания на фузариоз, септориоз, гнили при экспорте в Египет, Вьетнам, Израиль, Эквадор. Это занимает до 10 дней, а показатель предельно допустимого содержания патогенов не установлен. То есть любая партия может быть забракована достаточно неожиданно.

– Повторюсь: чтобы ускорить процесс и избежать издержек, пробы необходимо отбирать заранее. А требования к допустимому содержанию патогенов устанавливает не Россельхознадзор, а принимаю­щая сторона. Тут есть скользкий момент. Покупатель может прописать требования к качественным показателям в контракте. Но если эти показатели не соответствуют официальным требованиям страны, карантинная служба не допустит зерно. Такие случаи не редкость, особенно с Египтом.

– Гендиректор ИКАР Дмитрий Рылько высказал предположение, что усиленные проверки Россельхознадзора – временная мера. Правда ли это и когда это закончится?

– Мы должны вместе с экспортёрами, переработчиками, сельхозтоваропроизводителями выработать единый механизм, наладить системную работу. Чем быстрее это произойдёт, чем меньше мы будем получать нотификации от импортёров, тем больше будет экспортный потенциал и прибыль для экономики страны.

– В начале разговора вы упомянули Турцию, которая специализируется на переработке нашего зерна. Будет ли у импортёров меньше претензий к качеству российской продукции, если мы будем продавать зерно в виде муки, крупы – за счёт дополнительного контроля качества работы переработчиков внутри страны?

– Это совершенно иной сегмент рынка, который требует отдельного изучения. К переработанной продукции другие требования. Однозначно не будет возникать нотификаций о примесях семян карантинных растений, но возникнут другие – к показателям клейковины, протеина. Что опять возвращает нас к необходимости переходить от вала к производству высококачественного зерна. Настало время меняться. Мировой рынок заинтересован в продукции, выращенной без ГМО, пестицидов и удобрений. У России есть ресурсы для того, чтобы развивать этот сегмент.