Жизнь на селе → Не этот хутор президента выбирал: как ростовские юристы переехали в заброшенный посёлок доить коров и сеять пшеницу
Эта история, безусловно, о любви. Галина и Анатолий познакомились в начале двухтысячных, студентами. Отучились, поженились, родили детей. Жили в городе, работали как все. Ничто не предвещало крутого поворота судьбы, пока Анатолий не решил стать фермером. Сейчас семья, в которой уже пятеро детей, живёт в Константиновском районе, в заброшенном посёлке Новострепетный.
О Носковых, родителях Галины, «Крестьянин» писал в № 52, в материале «Места дикие, вольные, сказочные». Они живут в Миллеровском районе, тоже в заброшенном хуторе Никаноровка. Там Галина и выросла.
– Кто б мне в детстве сказал, что вернусь в деревню, – в жизни бы не поверила, – смеётся она. – Я же её ненавидела всей душой. Раз в неделю родители отвозили нас в школу-интернат в Нагольной, на тракторе. Причём в старших классах у нас появилась специальная будочка, а до этого мы ездили на прицепе. Соломы накидали, в лохуны (лохмотья. – Прим. авт.) замотались, чтобы учебную форму грязью не закидало.
Представьте: подъезжает трактор к школьному крыльцу. Мы в обмотках, к тому же всегда опаздывали. И все ученики, конечно, прилипали к окнам, выглядывали. Позорище!
Поначалу родители держали небольшое поголовье, но с годами оно росло. Галина училась в девятом классе, когда мать попросила её помочь с коровами.
Анатолий: «На днях к нам впервые приехал почтальон. Клёпа его облаяла. Охраняет»
– Пасти ещё ничего, а вот доить… Они воняют! Я жила мечтой: уеду в город... В гробу видала этих коров! Даже курица для меня была дрянью вонючей. Кипятком залить и перья ощипать – это ещё ладно. А вот потрошить – настоящий кошмар. Как-то мама возмутилась: «Тебе столько лет, а курицу разделывать не умеешь! На вот, делай. А то выйдешь замуж, и что будет?» Я – ей: «А я так выйду замуж, чтобы их не разделывать». Мама настояла. Посмотрела на мои попытки, скорченное лицо, отобрала курицу и всё сделала сама. До сих пор так – могу только ошпарить и ощипать. Муж разделывает…
Анатолий Шульга тоже вырос в деревне – в посёлке Стычновский Константиновского района. Когда пришла пора поступать, подал документы на юрфак. Там и встретил будущую жену.
– Я её сразу заметил, – говорит Анатолий. – Красивая. Яркая. Волосы синего цвета. Но я к ней не подходил, она сама. У меня был компьютер, мало кому из студентов тогда так везло.
А у всех – курсовые работы. Подошла ко мне со стайкой девочек. Ну, вот с этого всё и началось. Потом узнал, что она ходит на концерты «Короля и Шута» и вообще слушает ту же музыку, что и я. А по музыке можно многое сказать о человеке. Ну и волосы ещё, конечно. Я подумал: шибанутая! То, что надо.
Жизнь в городе
Несколько лет семья жила в Ростове. Оба работали по специальности: Галина ещё с института подрабатывала юристом на выборах, Анатолий – в страховой фирме.
– Политика была моей страстью, – делится Галина. – Мы катались по разным городам, была своя команда. А после окончания института родился Ярослав, я подумала: сколько можно кататься по выборам, надо остепеняться, искать стабильную работу. Пробовала в одном месте, в другом. В 2004 году работала помощником юриста в телефонной фирме, суды были бесконечные. Иски – по закону о защите прав потребителей. Практика, конечно, хорошая, но однобокая. Руководство компании судилось до последнего, даже если дело дохлое.
Соответственно, один за другим проигрыш.
Чтобы не разочароваться в профессии, Галина сменила работу. Ушла в компанию, которая занималась ювелирными изделиями.
– Стандартная юридическая работа, но там был бешеный руководитель, бардак с финансами. В какой-то момент мы с главным бухгалтером поняли, что надо уходить. А тут снова выборы, зовут юристом, предлагают приличные деньги. Подумали… и я уехала на три месяца в Пятигорск. Муж работал и присматривал за Яриком.
Со вторым сыном Галина и вовсе поехала в Курск. Полугодовалый Егор ещё был на грудном вскармливании.
– Думские выборы, кампания на три с половиной месяца, денежная, – объясняет Галина.
Анатолий после вуза совмещал работу в страховой фирме со своим хобби – компьютерами. Подрабатывал сисадмином. Вскоре в компании произошла реорганизация, начальника уволили.
– Очень грязно, некрасиво решили его спихнуть, – делится мужчина. – Мне это совсем не понравилось. Не хотелось в таком месте работать.
Юрист перебрался в фирму, занимающуюся коммунальными платежами. Но вскоре она закрылась.
– Тогда решили открыть своё дело. Но немного опоздали: рынок уже был перенасыщен. К тому же, как обычно начинают юристы? Приклеиваются к какому-нибудь специалисту с именем, нарабатывают клиентскую базу. А у нас ни того, ни другого. Два года мыкались. Консультировать юридических лиц нам нравилось. Физических – нет. Труба полнейшая! Земельные споры, разводы, сокрытое имущество, куча грязи.
Новорождённого телёнка держат в загородке
– Зато я поняла, что справедливость у каждого своя, – добавляет Галина. – Пришла к нам как-то бабушка, плачет. Написала жалобу в Конституционный суд. Я удивилась, говорю: «Ого!
Мы Конституцию оспаривать будем?» – «Да!» – «А вы уже прошли «верхушку»?» – «Да!» И показывает документы: все российские судебные инстанции прошла. Начинаю разбираться.
Оказывается, бабушка ещё в советские времена работала на какой-то фабрике. В семье были: она, её сын, невестка и их ребёнок. И на семью из четырёх человек ей выделили две квартиры: однушку и двушку. В документе так и написано: на семью из четырёх человек выдать такие-то квартиры. Она их благополучно приватизировала. Потом сын с женой развелись, и невестка отсудила однушку. Бабка плачет: «Хату давали мне, а эта тварь безродная ни на что не имеет права». Я: «Ну как же, там ваш внук!» – «Нет, это мои квартиры!»
Суды ей указывают: давали на четверых, всё справедливо поделили. Она реально рыдала: «Господи, где справедливость? Она меня обобрала!» А я считаю, что эти судебные решения были верхом справедливости. Тошно от таких ситуаций.
Денег эта работа приносила мало – клиентов было немного. Поэтому Галина вернулась к выборной практике, а Анатолий продолжил работать на себя, но в другой сфере.
Первый «блин»
– Он уже давно высказывался, что надоело на дядю работать. Хотелось своего, более рентабельного дела. Прошли очередные выборы, я привезла энную сумму денег. В Стычновском у мужа живут родители, у них была земля.
– Хотелось не профукать мои отпускные, плюс выходное пособие, плюс очередной транш от выборов, – говорит Анатолий. – На тот момент свиноводство показалось хорошей идеей.
Почему бы и нет? Растёт быстро, средства легко оборачиваются.
Закупили 40 свиней породы ландрас, разместили у родителей. За животными приглядывал Анатолий. Свиньи выросли, пришла пора резать – и тут, как назло, полыхнула чума.
– Поначалу нас просто закрыли, – рассказывает он. – Свинья стоит, жрёт, перерастает. Выросли, как бизоны, килограммов под 400. А потом их стали уничтожать. Компенсацию дали нормальную, даже с учётом того, что животные перестояли. Мы получили сумму, похожую на ту, которую бы нам принесла реализация. Но проиграли по времени, долго ждали деньги.
А потом установили запрет на разведение свиней. Да мы уже и поняли, что это дело нестабильное. Решили заниматься телятами.
Два дома, одна семья
Шесть лет Галина прожила в разлуке с мужем: он работал на селе, она – в городе. Пока супруг разводил коров, женщина ездила в командировки. Побывала в Ханты-Мансийске, Подмосковье. Старший сын, Ярослав, ходил в школу: по словам супругов, городское обучение для них было веским аргументом.
– Ну, в городе же всё рядом, образование лучше, – рассказывает Галина. Муж её поправляет:
– Говори правильно: нам так казалось.
– Именно. Но там даже риторика была. Отсутствовал контроль обратной связи – им давали домашнее задание, но не спрашивали. Плюс на математику уделялось меньше времени, чем хотелось бы. Приходилось заниматься дома. Ярик задачи решает, а проходит два месяца – и уже ничего не помнит. Подошла к учительнице, она: «Да это у всех так». Я много времени занималась с ним математикой и историей – на юрфаке её отлично преподают.
Новорождённого телёнка держат в загородке
Семья воссоединялась нечасто: то Галина с детьми отправлялась на каникулы в деревню, то Анатолий выбирался в тёплый сезон в город. Зимой не получалось: дороги заметало.
– Это было очень нехорошо по отношению к детям: только к папе привыкают, а уже пора уезжать, – считает Галина. – В деревне им больше нравилось: воля! Ходишь гуляешь. А в городе что? Четыре стены. У сына появилось увлечение: бродить по «Горизонту» (торговый центр. – Прим. авт.). Просто ходить! Не в кино пойти, не на какие-нибудь другие развлечения. А в деревне велосипеды, чистый воздух! Мы подумали и решили: раз я и так столько времени делаю уроки с сыном, почему бы не делать то же самое в деревне, зато рядом с мужем?
К тому времени в семье уже было четверо детей: Кира и Глеб родились еще в городе, младшая, Женя, – уже в деревне.
– Сложно быть всё время одной да одной. Муж приезжал – я к нему: «У нас кран течёт, то, это…» И он, засучив рукава, начинал приводить квартиру в порядок.
– Да ты что, – смеётся Анатолий. – Это был повод приехать.
– А четверо детей спокойно же не живут. Соседи просили: не шумите, пожалуйста, у нас дети спят. Как мне было стыдно, когда такое сказали в первый раз! А здесь им, конечно, была отдушина: свобода, никаких ограничений.
– У нас и сейчас шумно, вы не обращайте внимания, – улыбается Анатолий. – Это хорошо, что шумно. Гораздо страшнее, когда тишина. Сразу становится подозрительно.
– Как вы решились на пятерых детей? – спрашиваю.
– А кто их считает? – шутит Анатолий.
– Мы не решались, – отвечает Галина. – В юности я хотела иметь одного ребёнка. Родился Ярик, думаю: хорошо бы двоих. Появился Егор. Решила, что на этом мой гражданский долг исполнен. У меня не было девочек, чему я очень радовалась: два пацана, наследника, всё хорошо. Свидания с мужем были редки… Когда узнала, что будет третий ребёнок, расстроилась. Плюс этот стереотип в обществе: многодетная семья – плодить нищету и прочее… И главное, я сама была носителем таких ярлычков. У меня два брата.
– Но вы решили рожать?
– Мы православные, вопрос не стоял. Родили Киру, я думаю: ну, дальше-то мы будем поаккуратнее… А потом Глеб. Четвёртый! Это был полнейший шок. У нас все дети летние.
Соразмерно тому, когда приезжал муж…
Квартира в Ростове осталась про запас: когда подрастут дети и придёт пора поступать в вуз, жильё понадобится.
Телят отрывали с руками
В хозяйстве Шульги было порядка ста голов КРС, из них тридцать дойных. Телят покупали в Белгородской области. Вместе коровы давали около куба молока в сутки, жирность держалась стабильно на уровне 4%. Перерабатывать его супруги не хотели.
– При таком объёме это нереально – надо маленький цех держать, – замечает Анатолий. – А мы живём в заброшенном хуторе, кто будет у нас работать? И так с кадрами проблема – то запьют, то загуляют. Мы решили всё молоко сдавать и получать субсидию.
– Получили?
– Знаете анекдот: бабушка продаёт пирожки с вареньем. Покупатель кусает – варенья нет. «Бабушка, где варенье?» – «Недокусил». Ещё кусает, пирожок кончается. «Да где ж варенье!» – «Перекусил». Так и у нас. Приезжаем – пока нет денег на субсидию. Спустя какое-то время снова обращаемся – денег уже нет. Я махнул рукой, решил сам справляться.
Анатолий купил большую машину, чтобы не зависеть от скупщиков. Возили в Волгодонск на молкомбинат. За литр давали 18 рублей, потом стали задерживать оплату. Пришлось судиться. Благо, полная семья юристов. Выиграли.
Затем Анатолий сдавал молоко в Тацинский район, сейчас – на Семикаракорский сырзавод.
Коров в хозяйстве сократили втрое: слишком энергозатратно
Параллельно с животноводством занимались растениеводством: в обработке у супругов 125 га. Выращивают пшеницу, подсолнечник, сорго. Хотели сразу наладить севооборот, но всё упёрлось в недостаток сельхозтехники. Из своей в хозяйстве только трактор, остальные машины нанимают.
Сейчас 50% земли под паром, 50% под пшеницей. Урожайность – 40 ц/га, в основном пятый класс, но на корм – самое то.
Ещё посеяли сорго, поскольку культура быстрого цикла. Весной сеют, осенью уже убирают. Плюс семена стоят недорого, доза высева небольшая – культура выгодна.
Гранты не брали. Когда начинали заниматься животноводством, их ещё не было. А зарегистрировались – уже поздно, по параметрам не подходили.
– Мы к скоту привязаны намертво, никакого отдыха. Корова же ждать не будет! А подорожали все издержки, включая цены на бензин. Я по нашим дорогам убиваю машину, ремонтирую её, а цены на молоко стоят. Выгода всё меньше и меньше. Потом ещё посчитали потребляемый фураж. И сократили поголовье до тридцати голов, дойных оставили десять. Хватит, – пожимает плечами Анатолий.
Телят продавали по десять тысяч рублей – по сравнению с ценами в Константиновском районе это недёшево. Но к фермерам образовалась очередь.
– Приехали как-то из Тацинки бычка взять, – рассказывает Галина, – я показала, назвала цену. Покупательница говорит: «Дорого, конечно. Правда, у нас месячные телята таких размеров, а вашему – всего пять дней». Продавали нетелей – тоже отрывали с руками.
Анатолию было жалко отдавать поголовье – рекордсменки давали 30 литров за дойку. Держали красно-пёстрых, осеменяли голштинской породой и симменталами.
Куклы не приживаются
– Наш магазин в Стычновском – это якорь цивилизованного мира, – шутит Анатолий. – Благодаря ему мы знаем, какой сегодня день недели, потому что хлеб привозят по расписанию.
А благодаря школе мы узнаём, когда выходные. Ассортимент продуктового, правда, маленький. Торта на день рождения ребёнку не было – мы заказали, но по жаре его не довезли.
– Зато нам со школой повезло, – считает Галина. – Классы маленькие, у преподавателя больше времени на каждого ученика, налажен контакт. Пока в нашей семье два школьника: Ярик и Егор. Старший пошёл в сельскую школу, спрашиваю: «Ну как день прошёл?» Он: «Ма, кайф! Никто не орёт, учителей не перебивают, я даже понимаю, о чём они говорят! А ещё мы общаемся. Бывает даже, на переменах телефоны не трогаем». А в городской школе постоянно между собой соперничали: у кого телефоны круче, одежда брендовей.
Сейчас Галина вспоминает с улыбкой, как расстроилась, узнав, что ждёт девочку.
– Думала: что я буду с ней делать, они же противные, капризные! Шестой месяц беременности, муж говорит: «Слушай, как воспитаем, такая и будет. Если её не растить фифой, будет нормальная». Сейчас смотрим на своих бандиток – классные девчонки!
– Бандитки, точно, в таком коллективе выбора нет, – подключается Анатолий. – У них есть собственные пистолеты. Куклы не приживаются. Если месяц продержится – хорошо, а так у нас сплошная кукольная расчленёнка. Одну подарили, Кира ей голову оторвала и бросила. Любят в больничку играть, карандаши под мышку пихают – «градусники», часто что-нибудь кулинарят из песка. Читают детскую классику: их недавно записали в библиотеку, теперь в доме много книг.
У детей есть собственная игровая площадка с боксерской грушей, качелями, шведской стенкой. Её родители выписали из Чебоксар.
Есть и другие развлечения: младший сын долгое время выпрашивал в подарок кур. Купили ему десяток. Половину съела собака, а остальные выросли – три курицы и два петуха.
Пошли цыплята…
Галина выращивает клубнику, малину, ежевику. Старается выписывать из Крыма – говорит, у крымских гибридов ягоды в разы крупнее, чем у местных. С гордостью показывает урожай.
– Кира, – обращается к дочери, – скажи Егору, чтоб телят напоил.
– Я им сама воды налью, – отвечает девочка и убегает.
Целый ряд пизанских башен
До Новострепетного можно добраться только по полевой дороге. Но это супруги считают не главной бедой. Пусть дорогу заметает, но она всё-таки есть. А вот электричества у них как-то не было месяц.
– У нас высокая электрозависомость, мы же занимаемся молоком. Вы где-нибудь видели холодильник, который работает без света? – усмехается Анатолий. – Плюс доильное оборудование. Централизованного водопровода нет, качаем воду из колодца. Насос тоже не на батарейках работает. А пока всю скотину напоишь…
«Скорая» в Новострепетный не едет, в случае чего детей везут в Стычновский – там работает ФАП.
– Лучший показатель наших дорог – последние президентские выборы. В Новострепетном их не было, машина с урной для голосования просто не смогла к нам проехать.
Замечательная весна! Так замело снегом, даже трактор не прошёл. Пробивать её было бессмысленно. На федеральных трассах в таких случаях ставят специальные щиты, но кому это надо, когда в хуторе три жилых дома?
Анатолий шутит, что по дороге в Новострепетный целый ряд пизанских башен. Местная достопримечательность – падающие столбы.
– Упадёт – поменяем, говорят нам электрики. Летом проблем нет. Зимой, конечно, хуже. Провода висят. Проезжать под ними страшно – мало ли. Как-то зимней ночью видели шикарный фейерверк, вспышки на полнеба. Аж из посёлка было видно. Это наши провода из строя вышли. Естественно, всё молоко прокисло. Сейчас мы уже учёные, купили генератор.
Готовит Галина на баллонном газе, топят углем. Телефонная связь в хуторе не ловит, но дело поправили умелые руки Анатолия. Он наладил собственную антенну. В доме даже есть вай-фай.
В Новострепетном одна улица – Колодезная. Несложно догадаться, что раньше по ней было немало колодцев. Действующий сейчас один, законсервированный – тоже один. И два заброшенных.
– Тут пытались провести водопровод, – сообщает Галина. – Ещё при СССР. Но песок мелкий, и насосы быстро выходили из строя. Потом эту идею забросили. При Советском Союзе построили дорогу из песка и щебня, с тех пор её не ремонтировали.
– Из соседей у нас одна семья и бабушка, похоронившая мужа два года назад. Остальные разбежались, – говорит Анатолий и улыбается. – А мы… мы останемся. Нам тут хорошо.
Константиновский р-н,
Ростовская обл.
Фото автора