Растениеводство → Как втрое повысить рентабельность растениеводства и уйти от «химии»?

Сельское хозяйство в России находится в агротехнологическом коллапсе. Систему, основанную на минеральных удобрениях и химической защите растений, нужно менять, убеждён глава ГК «Биоцентр» Александр Харченко. На очередном заседании Клуба агрознатоков ИД «Крестьянин» он рассказал, как при помощи некорневых подкормок растений, а также микробиологических препаратов восстановить плодородие почв и серьёзно увеличить урожайность.

На заседаниях клуба Александр Харченко выступал неоднократно, затрагивая различные аспекты ведения агробизнеса, и всякий раз его слова вызывали бурное обсуждение среди фермеров. Мы решили предоставить главе ГК «Биоцентр» площадку для того, чтобы он полноценно рассказал о тех изменениях, которые, по его мнению, необходимы отечест­венному земледелию. Понимая, что высказанные идеи могут вызвать встречные вопросы и даже критику, приглашаем наших читателей продолжить обсуждение на страницах газеты.

Оговоримся также, что предлагаемые Александром Харченко агроприёмы являются, в идеале, лишь частью целой системы сберегающего земледелия – ноутил, стриптил и т. д. О практике внедрения прямого посева на юге России мы писали в № 6 «Крестьянина». В своём выступлении этой темы глава ГК «Биоцентр» почти не касался.

Коллапс в агротехнологиях

Без государственной поддержки рентабельность сельского хозяйства в России стремится к нулю. Затрат в растениеводстве много: средства защиты, ГСМ, удобрения, семена... Всё это растёт в цене, особенно сейчас, и съедает большую часть прибыли фермеров. Можно продолжать и дальше давить на государство, умоляя его повлиять на цены и помочь с деньгами. А можно пойти другим путём, говорит Александр Харченко. Этот путь – повышение собственной рентабельности и снижение издержек.

– Сельское хозяйство в нашей стране основывается на базовой модели, которую во второй трети ХХ века создал американец Норман Борлоуг, – рассказал глава ГК «Биоцентр». – Модель привёз нам Никита Хрущёв после поездки в США. Она основывается на четырёх китах – использование лучшего сорта или гибрида, много минеральных удобрений, хорошая защита с помощью химии и, по возможности, полив. На всех агротехнологических совещаниях обсуждаются сейчас именно первые три кита: как сделать семена, удобрения и химию дешевле. Эта же модель внедрена в сознание науки. И мы принимаем её абсолютную данность, будто иначе уже и нельзя работать. А в истории у нас были периоды, когда мы искали другие пути. Но после внедрения модели Борлоуга поиски прекратились.

По словам Александра Харченко, в своё время идеи американского учёного произвели революцию в мире. Однако через полтора десятка лет выяснилось, что активное применение удобрений и пахоты разрушает почву, превращает её буквально в комок глины. Накатанная тяжёлыми тракторами, почва плохо пропускает воду. Итог – после дождя на пашне лужи, а влаги для растений недостаточно. Когда эра химических удобрений только начиналась, один килограмм «минералки» давал прибавку в 28 кг зерна. Уже в 1965 году этот показатель составлял 6,5 кг зерна. А сейчас килограмм условной азофоски даёт всего три кг зерна. Если сравнить стоимость и того, и другого, становится понятно: увеличивать урожайность надо иначе.

– На больных почвах никакую агротехнологию не построишь. А то, что наши поч­вы сильно больны – это факт, – продолжает Харченко. – Причём постоянно появляются всё новые болезни, а мы на них никак не реагируем. Всё потому, что в стране, по сути, отсутствует система достоверного массового фитомониторинга. Вы приносите почву на государственный анализ, а у специалистов список болезней утверждён в 1996 году. За два десятилетия многое изменилось. Распространение новых бактерий, фузариев приводит к отсутствию у той же пшеницы нормальной корневой системы. Нет кущения, и урожаи маленькие – вот последствия. Во второй половине 2000-х годов Ростовская область стала одним из эпицентров вспышки смешанной бактериально-грибковой болезни, о которой большинство не знает. А она порождает у растений неустойчивость даже к слабой засухе и низким температурам. Ещё пример: последние пару лет появились корневые гнили, которые развиваются уже после фазы цветения. Растение из-за него вдруг начинает сохнуть, хотя поражения листа нет. В итоге зерно выходит щуплым, не налитым. В общем, человеческие болезни ещё как-то отслеживаются, когда появляется Эбола, все на рогах ходят. А почвенные недуги мы пропускаем.

Что делать для оздоровления почвы?

По словам Харченко, оздоровление почв стоит начинать с комплексной защиты растений. Для этого, в первую очередь, нужно провести качественное фитообследование, в России есть независимые лаборатории, способные его сделать. Правильный подбор фунгицида – следующий шаг.

– Считается, что большинство компаний используют одно и то же «действующее вещество», к примеру тебуконазол, – говорит Харченко. – А значит, дескать, нет разницы, что покупать. Но это не так. Разброс эффективности может составлять от 15 до 98%. Кроме того, нынешние средства защиты рассчитаны на уже известные заражения. А как быть с новыми, которые появляются постоянно и не исследуются? Мы считаем, что использовать нужно смешанные составы. Есть такие биологические препараты, которые совместимы с «химией». Химическое вещество действует 14 дней, после чего остаётся зона, открытая для заселения. И возможно вторичное заражение. Потому мы селим туда микробы, которые займут это пространство. Они неагрессивны, но заселившись раз, со стороны уже никого не пустят. Есть и другие способы. Фунгициды и бактерициды убивают грибки и бактерии. А можно, например, никого не убивая, выключить у бактерий, вызывающих ту же корневую гниль, разрушительный токсин. Бактерия будет сидеть на корнях, но вреда не принесёт.

Третий этап – восстановление плодородия почв. Александр Харченко предлагает делать это через работу с пожнивными остатками. Раньше их сжигали, но потом перестали – иначе не получишь субсидию. Теперь просто оставляют на полях. При здоровых почвах это оправданно, но сейчас только активизирует заражение. Все инфекции концентрируются в соломе.

– Специалисты рекомендуют: нужно вносить навоз. Но где его взять? – задаётся вопросом Харченко. – Вместо этого мы обрабатываем солому микробными заквасками и заделываем её. Для системы ноутил есть закваски без заделывания. Микробы разуплотняют поч­ву, подавляют патогенные организмы. О похожем опыте писал ещё в 2006 году «Деловой крестьянин». Фермеры приво­зили с Дальнего Востока японские препараты и обрабатывали ими солому. Получили 46 ц/га с клейковиной 41 без единого грамма азотных удобрений. Потом и «химия» не понадобилась, микробы выдавили патогены. Причём есть возможность разработать закваску под каждый конкретный случай – увеличить скорость разложения соломы или, наоборот, снизить, добавить фосфатмобилизующие элементы и т.д.

Естественные процессы поч­вообразования можно восстановить настолько, что пшеница получит достаточно питания из земли, говорит Харченко. Хотя, по мнению учёных, в Ростовской области реально получить без удобрений максимум 12 ц/га. Если больше – то сыпь селитру. 

– Мы так не считаем. Да, на восстановление почвы уйдёт несколько лет и болезни активизируются. В хозяйстве Касича, о котором писал «Деловой крестьянин», на это ушло четыре года. Но по нашей практике, если влаги много, как в Белгородской области, ребята получили удвоение урожайности на второй год.

От чего зависит плодородие почв? Считается, что от величины гумуса – раньше его было в почве 8%. Сейчас содержание неуклонно снижается. Но как уверяет глава ГК «Биоцентр», на урожайность влияет не «общий» гумус, а лабильный. То есть живая биомасса, микроорганизмы и черви, живущие в почве. Соответственно, один га нормальной почвы содержит около 27 тонн живой биомассы. Один гектар больной – 1,5 тонны, или в 18 раз меньше от необходимого объёма.

– Если биомасса живая, то она может давать 300 кг д. в. азота, это 900 кг селитры, которая стоит очень дорого, – подсчитывает Харченко. – Даже если мы бросаем нужное количество удобрений, они включаются в какие-то биологические циклы. Если они есть там, конечно. А если всё затухло, то азот теряется, фосфор переходит в нерастворимое состояние. Общий КПД снижается.
Последние 40-50 лет мировое земледелие развивалось по такому пути: какой-нибудь шальной фермер-агроном внедряет у себя на полях что-то, нащупывает пути... Когда у него получается, приезжают учёные, изу­чают опыт, подводят под него теоретическую базу, а потом мощная система сельхозконсультирования начинает быстро эти наработки распространять. Как происходит в России?

– А у нас сельхознаука ставит себя выше фермера, – говорит Харченко. – Вы к ним приходите, а они, опираясь на модели 80-х годов, говорят: «Сыпь, сыпь селитру, аммофос...» Хотя, например, при Сталине было иначе. Терентий Мальцев придумал систему безотвальной обработки почвы. Под его опыт подвели целый институт, разобрали – и пустили по стране. Сейчас у нас есть огромная потребность в создании национального агротехнологического института, который бы так же изучал и проверял все опытные достижения. 

Пока почва восстанавливается, Харченко предлагает использовать дробные некорневые подкормки минеральными удобрениями. Они вносятся в разных фазах развития растений. Несмотря на то что этот агроприём укрепился в сознании фермеров как корректирую­­щая мера (фосфор, калий, немного микроэлементов), специалисты утверждают: можно применять подкормки и как основное удобрение. Нужно только знать, чем кормить и какие концентрации способны выдержать растения.

– Вариант на поверхности – КАСы, или карбамидно-аммиачные смеси, – говорит Харченко. – Ещё четыре года назад они, в основном, уходили за рубеж. В США, например, запрещено работать с селитрой, они брали КАСы у нас. Теперь смеси становятся доступнее, но мало кто знает, как с ними работать. КПД селитры – около 30%, КАС по листу даёт 70-90% результата. Обработку можно дополнять разными биологическими препаратами: стимуляторами фотосинтеза, индукторами иммунитета, стимуляторами кущения... Прибавка урожая по итогам двух-трёх лет может составить более 100%. А в ряде хозяйств после 3-4 лет внедрения нашей технологии мы наблюдали повышение рентабельности производства зерна до 300%. Подобные истории у нас есть в Белгородской области, Воронежской, на Дону... Технологию можно использовать не только при выращивании зерновых, но и в овощеводстве, плодоводстве.

Опубликовано в газете "Крестьянин"