Журнал "Деловой крестьянин" → Как повысить рентабельность за счет переработки

СПК колхоз-племзавод «Россия» делает ставку на реализацию продуктов конечному потребителю

Колхоз «Россия» из станицы Григорополисской – хозяйство в нашей стране известное. Родина полезных начинаний, в числе которых ученические производственные бригады. Пример эффективного ведения агробизнеса. Образец реализации социальных программ. Популярный адрес визитов важных государственных мужей – как отечественных, так и зарубежных.

В отличие от большинства колхозов-маяков социалистической поры, быстро потухших с началом постсоветской ломки, «Россия» достойно выдержала груз крутых перемен и даже превосходит сегодня свои дореформенные достижения. Причём достижения эти зримы в разных подотраслях. С 1991 года колхоз возглавляет Сергей Пьянов. 

Либо обанкротиться, либо отсечь

Особенности развития прибыльного многоотраслевого бизнеса и стали главной темой нашего разговора с председателем и специалистами хозяйства.

На 18 тыс. га сельхозземли в «России» сегодня выращивают зерно и свёклу, подсолнечник и травы, откармливают свиней и доят коров, держат пасеки и собственную торговую сеть. В советское время такой разброс мог быть обязаловкой, сегодня никто как будто не неволит. Никто, за исключением самих колхозников, уточняет председатель. А с ними он обязан считаться.

– В конце восьмидесятых у нас было 2 200 голов дойного стада и 18 тыс. свинопоголовья, – вспоминает Сергей Викторович, до председательства 12 лет проработавший в «России» главным инженером. – В первые 10-15 лет реформ это вообще всё было убыточно. Кругом истребляли и то, и другое. Как нам было это сохранить, а ещё и модернизировать! А сохранить надо. В станице 10,5 тыс. жителей. И колхоз для большинства семей – основное место работы.

Сохранить до последнего пытались даже обременительную социальную инфраструктуру станицы. Попытки председателя передать школы, детсады, водо- и газопровод профильным ведомствам наталкивались на противодействие колхозной элиты. «Как же так! – возмущались ветераны. – Мы всё это колхозом построили. А вы теперь отдаёте неизвестно куда».

Собственнические настроения подкреплялись соображениями материального свойства. На собрании встаёт бригадир, а у него жена в детском саду работает: «Чего это буду отдавать?

Тут и натуру дают. А туда передадите, там никаких дивидендов». И только когда вопрос встал ребром: либо обанкротиться, либо отсечь обузу, начали избавляться. Передачу социальных объектов завершили уже в нулевых.

– А нужно было сразу. Сколько б денег сэкономили и вложили в модернизацию производства. Но убедить было невозможно, – вздыхает Сергей Викторович.

Ожидая, что тут последует приговор колхозному строю, я сильно ошибся. Вывод Пьянова оказался противоположным.

– Я иногда тоже завидую частникам: был бы собственником, решал бы то и то, – согласился было он. И тут же неожиданно добавил: – Когда ты собственник, тебя начинает заносить. Начинаешь игнорировать интересы людей. Становишься капиталистом. Здесь же ты в любом случае ориентируешься на мнение коллектива. На проблемы, нужды крестьян. У кого ещё сегодня 740 человек работают, получают зарплату в среднем 30 тысяч! На правлении мы решаем, куда вложить деньги – модернизация, развитие, условия работы и отдыха колхозников. У нас хороший уровень общественного питания. Спецодежда. Три санатория, в которых мы дольщики. Прекрасная база отдыха на Чёрном море. На шикарном автобусе с кондиционером тебя отвезут, семь дней там отдохнёшь, назад приедешь – и всего за 2,5 тысячи.

Что из семёрки выстрелит

Словом, многоотраслевой статус хозяйства – это фундамент «России». Развиваться колхозу предписано именно на этой основе. Сложная задача, если учесть, что одни подотрасли высокорентабельны, а другие на грани убыточности. Даже в прибыльном растениеводстве каждый год качели.

– Нам в последнее время говорят: производите то, что можно реализовать. А мы не знаем, какой будет конъюнктура рынка. Два года назад самым рентабельным было производство кукурузы и гороха. Цена гороха тогда подпрыгнула до 23 рублей, – приводит пример Сергей Викторович. – Сельхозпроизводители быстро отреагировали: все снова стали заниматься горохом. Валовое производство увеличилось, цена снизилась. Внутренний рынок на цену никак не влияет, потому что животноводства в стране практически нет, кто бы там что ни рассказывал. В прошлом году выскочила сахарная свёкла, к тому же и урожай был хороший – 900 ц/га получили. Был сезон, когда в лидеры выбилась соя. А вот пшеница уже ряд лет держится в нижней части таблицы. Хуже неё по рентабельности много лет только ячмень – фуражная культура, спрос на которую низок.

Разумеется, конъюнктуру рынка приходится учитывать. В «России» уже принято решение сократить на 500-600 га посевы ячменя.  

– Да, рынок – это неплохо, – размышляет Пьянов. – Но для избежания перепроизводства какие-то плановые цифры надо доводить. Даже не столько плановые, как в социалистический период: «Размер посевов культуры такой-то». А за счёт цены, дополнительных дотаций. Ведь каждое изменение структуры посевных площадей влечёт за собой освобождение определённого количества техники, в которую уже вложены средства. И которые не окупаются.

А пока неожиданные ценовые перекосы на растениеводческую продукцию нивелирует в «России» семилетний зерновой севооборот (помимо кормового – для животноводства), включающий пшеницу, ячмень, горох, кукурузу, сою, подсолнечник и сахарную свёклу. Проигрывая на одной культуре, григорополисцы выигрывают на другой, что «даёт возможность чувствовать себя уверенно». Замены в севообороте – события редкие и не особо желательные. Объясняя свой консерватизм в этом направлении, в колхозе используют вполне доходчивые аргументы. Главный из них уже упоминался: разные культуры требуют разного набора техники. А поскольку техника эта высокоэффективная, то и стоит она соответственно. Причём для того, чтобы она окупилась, сохранять в севообороте культуры, ради которых она приобретена, уже мало. Нужно расширять рамки полей, где она сможет как следует развернуться. 

– Если в севообороте культура занимает незначительный объём, это отвлечение. Плантацией культуры, которая занимает 100 га, нет смысла заниматься, – пришёл к выводу Сергей Пьянов. – Перегон комбайнов с поля на поле – это лишняя трата средств и времени. Эффективно используешь производительную технику при укрупнённом севообороте. Если 300-400 га подсолнечника в едином массиве, то лучше. Поэтому мы расширяем клетки, которые составляли 70-80 га, до 100-140 га. Занялись этим делом ещё лет 10 назад. И сейчас эта работа в финальной стадии.

Выход на простор

Побывав в разных подразделениях колхоза, я обратил внимание на однотипность техники, выполняющей определённый вид работы. Если грузоперевозки, то исключительно «Камазы», если уборка зерновых – то комбайны «Ростсельмаш», если копка свёклы – то три немецких комбайна «Кляйн СМ 10». Приверженность определённым брендам, как выяснилось, не случайна.

– Одномарочность для нас удобнее, – обосновал предпочтения главный инженер колхоза Владимир Фурманов. – Проще и выгоднее приобретать запчасти, ремонтировать. Вызов инженера со стороны стоит порядка 4 тыс. рублей за час. А сделает ли он, ещё не факт. Поэтому держим штат инженеров. Страховой запас запчастей на складе. И все поломки ремонтируем сами. Когда в хозяйстве инженер специализируется на обслуживании конкретной марки техники, он становится асом. Например, во всей России вы не найдёте инженера, который бы умел настроить комбайн «Кляйн СМ 10» лучше, чем наш Андрей Шебаршинов, что возглавляет в колхозе комплекс по уборке сахарной свёклы. Он у нас больше десяти лет работает с машинами этой марки.      

То же самое можно сказать и о специализации агрономов на конкретных культурах.        

– Дёргаться опасно. Отказаться от культуры, а затем вернуть её всегда сложно, – говорит по этому поводу Сергей Пьянов. – Это ж технология, она совершенствуется. Там столько нюансов, мелочей, которые в учебниках не вычитаешь, их надо почувствовать. А чтобы почувствовать, надо не один десяток лет выращивать эту культуру. Отказался от культуры, сменились специалисты, а новые не знают, как отрегулировать сеялку, не знают норму высева, не могут посеять именно в тот день, ибо дорога ложка к обеду.

Вот почему даже низкорентабельный ячмень, предназначенный не для своих ферм, а для продажи на сторону, колхоз продолжает сеять, варьируя лишь площадями. 

Конечно, на высокие показатели растениеводов «России» (урожайность ранних зерновых 70 ц/га, подсолнечника 40 ц/га, сои 25 ц/га) работают и многие другие факторы, в числе которых сев исключительно элитными семенами, сотрудничество с ведущими отечественными и мировыми селекцентрами, диагностика почвы и растений, научное сопровождение и прочее. Но об этом как-нибудь в другой раз. 

Молоко с упущенной выгодой

А здесь – о самом, пожалуй, проблемном на сегодня направлении агробизнеса – молочном животноводстве. Как уже говорилось, максимальное количество дойных коров в колхозе составляло в социалистический период 2 200 голов. Конкретнее, этот пик пришёлся на 1988 год. Тогда фермы хозяйства получили и самый большой «советский» вал молока – 6 482 т.

Сегодня дойного скота в «России» почти втрое меньше (800 голов), а валовое производство вот уже второй год подряд превышает лучшие показатели 1980-х. В 2015 году получили 6 571 т., в 2016-м – 6 874 т.

– У нас сегодня две породы – голштины и чёрно-пёстрые. За четыре предыдущих года средний надой от коровы вырос на 1,5 тыс. литров и вышел на отметку 8 600, – рассказывает главный зоотехник Клавдия Юрченко. – Нам бы закрепиться на 9-9,5 тыс. Это непросто. Чем выше продуктивность, тем больше проблем с воспроизводством. Это выход телят и всё остальное. Удлиняется сервис-период, трудно их осеменять, приходят в охоту и переносят стрессовые явления очень сложно. 

В модернизацию колхозных ферм вложены огромные средства. Что-то, как я убедился, умельцы сделали сами. Например, перестроили старые коровники, убрав с козырька бетонные плиты и заменив их прозрачными полимерами, что позволило наполнить кормовой стол и весь корпус светом. Установили вентиляторы, освежающие воздух. А вот оборудование приобретали и продолжают приобретать самое современное. На ферме я застал сервисного инженера фирмы «ДеЛаваль», который помогал монтировать чиллер – установку для охлаждения молока в потоке.

– Это оборудование будет мгновенно охлаждать молоко сразу после дойки, – пояснил он. – В результате в танк-охладитель оно поступит с температурой всего шесть-семь градусов. Охладителю останется лишь доохладить молоко на два-три градуса. Смысл в следующем: чем быстрее охладил, тем выше качество сырья получил.

Кстати, на молочных фермах тоже действует принцип одномарочности. Здесь уже работают доильные залы «Ёлочка» фирмы «ДеЛаваль» с передачей сведений о продуктивности каждой коровы на компьютер. 

– Рост продуктивности дойного стада на 60% зависит от кормления, – подчёркивает Клавдия Юрченко. – Наши коровы не пасутся, свежего зелёного корма не получают. Кормление однотипное в течение всего года: силос, сенаж, сено, концкорма. Всё собственного приготовления. В последнее время особое внимание уделяем качеству кормов. Научились преодолевать противоречия с растениеводами. Ведь для них главное – объём выращенной зелёной массы, а для нас – фаза роста растений. Постоянно консультируемся с учёными и стараемся заготавливать сено, силос, сенаж в рекомендованные ими сроки, что позволяет улучшать полезные свойства кормов.

Серьёзные вложения в отрасль и старание животноводов позволили вывести производство молока на прибыльный уровень. По данным председателя, сегодня литр удоя обходится колхозу в 10 рублей 76 копеек, тогда как реализуют этот литр переработчику по 26 рублей 75 копеек. Привлекательная продажная цена связана с большими объёмами предложения (до 20 тонн ежедневно) и с высоким качеством молока.   

– Да, молоко у нас рентабельно, – нехотя соглашается Сергей Пьянов, доставая бумагу со структурой затрат. – Но всё зависит от того, как считать. Вот мы отписываем все корма, в том числе фураж, своему животноводству по себестоимости. А если взять реальную цену реализации и отнести на животноводство (допустим, ячмень мы могли продать по 8 руб./кг, а отписали по 4 руб./кг, и так всё остальное: солома, сено), то молоко будет убыточно. Или если всю площадь кормового севооборота засеять пшеницей среднего уровня рентабельности, то по молоку получится потерянная выгода. Если бы оно было рентабельно, милый мой человек, все бы этим занимались. А то пшеницу выращивают все, а молоком занимаются единицы. Сегодня все считают деньги.

Изводить себя упущенной выгодой и впредь председатель Пьянов не намерен. Колхоз уже строит цех переработки молока, который призван поднять доходность отрасли. 

– Понимаю, что это будет менее эффективное производство, нежели на крупных молзаводах. Чем больше объём, тем больше эффективность. Им легче совершенствовать упаковку и прочее, – признаёт Сергей Викторович. – Но практически все современные крупные переработчики уходят от натуральной продукции. А мы претендуем именно на натуральную нишу.  

С Кубани за колбасой

Про качественные продукты, предназначенные конечному потребителю, разговор особый. Это направление бизнеса не первый год активно развивается в «России» и приносит хорошие результаты. Например, цех по переработке подсолнечника построен здесь ещё в 1993 году. 

– Сегодня мы весь выращенный подсолнечник, а это 5 600 тонн, перерабатываем в масло, – подчёркивает Пьянов. – Цех превратился в самый настоящий завод, со своей фасовкой. Я уже говорил, что семечка то лидирует по рентабельности, то отстаёт. Но если считать с переработкой, то подсолнечник в любом случае лидер.

Похожая картина с переработкой мяса. Практически всю свинину (за исключением продаж племпоголовья: «Россия» – племзавод по крупной белой породе) и всю говядину пропускают через свои колбасный и фасовочный цеха. А затем отправляют в собственные же магазины. 

– У нас своя торговая сеть под названием «Агрофирма “Колос”», – говорит председатель. – Она невелика, пока всего три магазина, один из которых здесь, в Григорополисской, а два – в райцентре, Новоалександровске. За семь месяцев этого года мы реализовали через эту торговую сеть продукции на 46 млн 299 тыс. рублей. Из них собственной – на 41 млн и на 5 млн покупной. Рост 30% по сравнению с 2016 годом. Всё натуральное. Ничего не добавляем. На свиноферме у нас 5 000 голов. Свиней не колем. Не применяем стимуляторы роста.

Кроме зерна они ничего другого не видят.    

Сергей Викторович рассказывает, что недавно губернатор предложил ему открыть магазин «Агрофирмы “Колос”» и в Ставрополе, на что Пьянов ответил: «Мы и сами любим натуральное кушать».

Кстати, мы с коллегой заглянули в фирменный колхозный магазин в станице и были приятно удивлены разнообразием ассортимента на витринах. Полукопчёные и варёные колбасы разных наименований, мясные деликатесы, свежее мясо в вакуумной упаковке. А кроме этого хлеб и хлебобулочные продукты из колхозной пекарни, торты своего кондитерского цеха… К обеим продавщицам стояли небольшие очереди. Спрашиваю о вкусовых предпочтениях. И выясняю, что среди покупателей не только станичники.

– Я приехала сюда на машине из города Новокубанска Краснодарского края, – говорит одна из женщин. – Регулярно сюда наведываемся. Очень нравится мясная продукция колхоза.

Мы тоже, как говорят, «скупились» в этом магазине. Взяли и колбасы, и мяса, и хлеба. Всё оказалось отменного вкуса. В городских торговых сетях такое вряд ли найдёшь.

Многоокий учётчик видит всё

Эффективный бизнес немыслим без оптимизации затрат. В справедливости этой формулы я в очередной раз убедился в Григорополисской. Экономить здесь научились как в большом, так и в малом. В центральной ремонтной мастерской мне показали старый опрыскиватель «Джон Дир», который благодаря смекалке и мастерству звена колхозных рационализаторов во главе с Александром Нечипуренко из трёхколёсного превратился в четырёхколёсный.

– Когда обрабатывали кукурузу и другие пропашные, три колеса не были помехой, потому что двигались по междурядьям, – пояснил Владимир Фурманов. – А на культурах сплошного сева получалось три следа вместо двух. Теперь проблема лишнего следа устранена. А кроме того, на опрыскиватель поставили современную импортную систему управления, и теперь он работает с компьютером, что обеспечивает идеальную дозировку внесения рабочего раствора.   

В колхозной диспетчерской я познакомился с системой контроля расхода топлива, внедрённой в колхозе три года назад. На нескольких экранах мониторов двигались множество значков, каждый из которых соответствовал конкретной единице техники.

– Всего их 257. Столько колхозных тракторов, комбайнов и машин сегодня в работе, – прокомментировал руководитель диспетчерской службы Денис Новиков. – Система позволяет вести учёт сразу по нескольким позициям: скоростной режим, расход топлива, маршрут движения, количество выполненных рейсов и объём работ, даже температура двигателя.

Словом, каждая единица техники теперь как на ладони, где бы она ни находилась. Не надо больше сажать учётчиков на поле.    

Капитальные вложения в систему за минувшие пять лет составили, по оценке главного инженера, 10 млн рублей. 

– В первый же год внедрения системы мы сэкономили более 200 тонн дизельного топлива, – демонстрирует показатели Владимир Фурманов. – А затем, после установки современных датчиков уровня топлива, эта экономия увеличилась ещё на 100 тонн. Словом, система окупается за один сезон.

Между тем польза многоокого учётчика заключается не только в тоннах солярки. Благодаря системе удалось свести к минимуму отклонения технологической скорости передвижения тракторов и комбайнов от заданных параметров. А это качественный сев, эффективное опрыскивание, уборка урожая без потерь. Накручивать километры, не глядя на спидометр, механизатору теперь накладно. 

– На первых порах были случаи, когда некоторые пытались обмануть систему. Отправили «Камаз» в дальний рейс. Выехал водитель за станицу, снял антенку и мы его не видим, – приводит пример Владимир Фурманов. – Но мы таких хитрецов быстро вывели на чистую воду.

Не по наследству

Завершая разговор с Сергеем Пьяновым, я не преминул спросить его о преемнике. Сергею Викторовичу пока 63, ещё можно работать, но о смене уже стоит позаботиться. Не думает ли он передать бразды правления своим детям? Такая тенденция нынче наметилась в коллективных хозяйствах. 

– Мне об этом нередко говорят, – отозвался Сергей Викторович. – Ссылаются на примеры. Вот, мол, известный в крае председатель оставил после себя сына. Там, может быть, другой менталитет. Мой предшественник Вольдемар Францевич Врана тоже мог оставить, у него два сына. Но не оставил. Мои дети живут и работают в Ставрополе. Мне младший говорит: пап, а что ты меня?  Я ему: извини, ты мой сын, я всё равно буду делать тебе послабления. Буду что-то прощать. Это все увидят. Это расхолаживает коллектив. Тебе будет всё можно.

Отлучиться с работы, когда тебе надо. Ты что-то накосячил – я с тебя так не спрошу. Это я со своего подчинённого спрошу: «Мил человек, ты желаешь работать или нет дальше? Как ты относишься к своей работе? Что это за показатели на производстве?» А со своего я не спрошу. Так что для нас это не годится.

Поездив с ведущими специалистами колхоза по производственным участкам, я обратил внимание не только на их высокую компетентность, но и на самостоятельность в решении возникающих вопросов. Последнее редко встретишь среди подчинённых сильного руководителя, что, как правило, вызывает большие проблемы при смене «рулевого». Поэтому у коллектива «России», скорее, возникнет другая проблема: кого из достойных выбрать? А она уже из разряда позитивных.

Впрочем, григорополисцы надеются, что до смены «рулевого» в колхозе ещё далеко. 

ст-ца Григорополисская, Новоалександровский р-н, Ставропольский край
Фото Ярослава Давыдова и из архива колхоза