Животноводство → Коровы сдохли, но мясо не пропало

Массовая гибель скота на кубанской ферме обернулась угрозой эпидемии и уголовным делом для трёх сотрудников

С лета прошлого года в хозяйстве ОАО «Степное» в Кавказском районе Краснодарского края от неизвестной болезни дохнут коровы. Падёж скота отрицают все: руководство предприятия, власти района, краевой ветдепартамент и Россельхознадзор. Исчезновение части поголовья объясняют хищением, за которое к уголовной ответственности привлекли трёх человек. Однако рядовые сотрудники фермы в один голос утверждают: коровы дохнут чуть ли не каждый день.

Наш корреспондент отправился на место событий. Поскольку основные действую­щие лица находятся в СИЗО, их свидетельства воссозданы по материалам дела.

Неизвестная болезнь

Амалии Сергеевой 27 лет. Последние пять она трудилась на ферме ОАО «Степное». Первый год по специальности – в качестве ветеринарного врача, затем в должности заведующей. В её послужном списке – благодарности районной администрации, федерального Минсельхоза и даже президента Путина. Ещё год назад кандидатуру Сергеевой рекомендовали для доски почёта краевого минсельхоза в качестве лучшего специалиста АПК. Коллеги и знакомые говорят о ней как о крайне скромной, добросовестной и исполнительной девушке, хорошем человеке, прекрасной дочери и матери.

На фермах, принадлежащих дочери главы Кавказского района Виталия Очкаласова Татьяне, Амалию знали как правую руку владелицы. Никто не понимал, как она успевает работать в двух местах сразу – с апреля прошлого года Сергеева стала регулярно появляться на «Агрофирме “Воздвиженской”» в Курганинском районе. Там она должна была вести учёт поголовья скота и тщательно проверять документы: на ферме указывался большой надой и большая утилизация молока. Амалии удалось выяснить, что сотрудники на бумагах увеличивают надой молока, потому что от этого зависела их зарплата, и точно так же на бумаге его утилизируют. Мало того, сортность молока падала из-за содержания в нём антибиотиков. В довесок ко всему в июне на ферме начался массовый падёж коров. За месяц умирали от неизвестной болезни до десяти телят. Симптомы – повышенная температура, кровавая диарея, учащённое дыхание. При вскрытии обнаружились признаки, характерные для пастереллёза и колибактериоза: воспаление толстого и тонкого отделов кишечника, гепатизация печени, точечные и полосчатые кровоизлияния на сердце. 

По словам Амалии, это случилось из-за того, что в сухостойный период коровам не проводилась вакцинация. Экспресс-тесты выявили рота- и коронавирус и стрептококк. От этих напастей животные не были привиты.

Сотрудницы «Воздвиженской» попытались уговорить главных ветеринаров предприятия обратиться в ветнадзор, но те отказались. Тогда женщины направились напрямую к Татьяне Очкаласовой и рассказали ей о ситуации. На следующий день Амалия Сергеева привезла на ферму вакцину. Болезнь начала отступать. 

Параллельно с этим Виталий Очкаласов, которого считают фактическим владельцем обеих ферм, в июле поручил Амалии перевезти 175 голов скота из «Воздвиженской» в «Степное». Амалия уверяла, что делать этого нельзя, но её аргументам не вняли.

– По телефону я говорила Виталию Очкаласову, что перевозить коров не стоит, потому что элитное поголовье, выращивае­мое на нашей ферме, не стоит смешивать с низкопотенциальными животными, – рассказывает Амалия. – Этого не стоило делать ещё и потому, что на этих фермах в качестве вакцины применяются разные препараты.
20 августа Сергеева ушла в месячный отпуск, чтобы подготовить дочь Милану к школе.

С мужем Амалия к тому времени уже разъехалась. Но в начале сентября он появился у неё на пороге и сообщил, что в «Степном» начали массово дохнуть коровы. Она посоветовала рассказать об этом руководству. 11 сентября супруг вновь позвонил Амалии и попросил срочно приехать в офис, потому что на ферме пропало 400 коров.

Из шестисот коров в дойном стаде осталось всего 250, утверждает источник

«Идеальный» план 

Муж Амалии Александр Сергеев три года, с 2015 года, работал в «Степном» фельд­шером. После повышения стал главным ветеринарным врачом предприятия. В апреле прошлого года Александр сломал ногу и до июля находился на больничном. Вернувшись на работу, обнаружил 175 голов скота, завезённого из «Воздвиженской». 

– Большая часть прибывших коров, примерно 90%, страдало маститом, также у многих животных была острая бронхопневмония, – рассказывает Александр. – При этом руководство ОАО «Степное» не советовалось со мной, переводить ли животных из одного хозяйства в другое. 

По словам Сергеева, в августе на ферме начался массовый падёж скота. За месяц погибло 85 животных. Симптомы у всех одинаковые: учащённое дыхание, вялость, обильное слюнотечение, повышенная температура. Через пару-тройку дней после первого проявления болезни коровы валились с ног и уже не вставали до самой смерти.

Ветеринар побоялся, что его обвинят в происходящем, и стал бороться с болезнью своими силами. Некоторые животные начали выздоравливать, но смертность всё равно оставалась высокой. Тогда Сергеев пошёл на крайние меры. Как он позже объяснит – для минимизации негативных последствий. Трупы павших животных Александр стал продавать местному предпринимателю Арарику Багдасаряну, который владеет собственной скотобойней в Курганинском районе. 

Арарик покупал бычков в «Степном» и раньше, когда скот был живой и здоровый. Приобретал он КРС не через Сергеева, а напрямую у фермы. Когда коровы начали болеть, Багдасаряна это не смутило. Единственное, что интересовало предпринимателя, не будет ли у него проблем.

С ветеринаром они договорились, что Александр будет сообщать Арарику, когда приезжать за павшим скотом. Цену обговорили бросовую – 65 рублей за килограмм. Однако о том, что руководство предприятия не в курсе происходящего, Сергеев Багдасаряна предупреждать не стал. 

С августа по начало сентября бизнесмен увёз с предприятия 85 голов скота. Знали об этом практически все сотрудники фермы: въезжал и выезжал предприниматель на своей «Газели» через главные ворота, часто это происходило днём. Весь павший скот вывезти удалось за 15-20 ходок. В голове Сергеева план смотрелся почти идеально: параллельно с избавлением от мёртвых животных, он должен был вылечить тех, кого ещё можно было спасти, и таким образом искоренить болезнь на предприятии. Но 11 сентября всё пошло прахом.

В тот день Татьяна Очкаласова вызвала Сергеева на ковёр в административное здание ОАО «Степного» в хуторе Привольном. Александр догадался, что это связано с гибелью животных и последующей их продажей.

Когда он вошёл в кабинет, посыпались вопросы, куда пропали животные. Ветеринар рассказал о своей сделке с Арариком. Хозяйка заговорила о пропаже 400 голов скота (откуда взялась эта цифра, так и осталось тайной). Сергеев ответил, что продал всего 85, а про остальных не в курсе. Тогда Татьяна Очкаласова велела ему привезти Амалию.

Супругу Сергеев не нашёл и вернулся в Привольный. Там его уже ждали брат Очкаласовой Семён и незнакомый мужчина по имени Руслан. На этот раз допрос пошёл неформальном ключе. Версия ветеринара «дознавателей» не устроила, и они избили Александра прямо на улице, а потом силой затолкали в актовый зал, усадили на стул, отобрали телефон и продолжили «выбивать показания». Спустя пару часов Сергеева повели в кабинет Очкаласовой, откуда он и позвонил жене.

Когда в следующий раз Александра привели в актовый зал, там уже сидели Татьяна, её мать Тамара (бывшая жена главы района. – Прим. авт.) и юрист предприятия Марикелла Кудринская. Теперь о пропаже скота Александра допрашивали поочередно с Амалией.

И тут Семён Очкаласов и Руслан завели в актовый зал заместителя Амалии Андрея Волошина. Тот с трудом стоял на ногах и держался за сердце.

Удар в сердце

Андрей Волошин работал в «Степном» слесарем с 1994 года. В прошлом году его повысили до бригадира. Когда Амалия ушла в отпуск, её обязанности Волошин временно взял на себя, однако документально это нигде зафиксировано не было. Он тоже стал свидетелем внезапной массовой гибели скота. Далёкий от животноводства Андрей не замечал симптомов болезни, а только наблюдал падёж.

– Смерть скота наступала из-за заболевания, развившегося в результате резкого переохлаждения животных внутри корпуса, в котором находилась новая система орошения, установленная в июне, – считает Волошин. – Животные заходили внутрь корпуса, где было холодно, с улицы, где было жарко. 

Когда Волошина вызвали 11 сентября к гендиректору, ситуа­ция развивалась приблизительно так же, как и с Александром Сергеевым. Волошин сначала рассказал Татьяне Очкаласовой, что не знает ничего о четырёх сотнях, а знает только о 85 мёртвых коровах, проданных Багдасаряну. Продолжили допрос Семён с Русланом. Ответ их не устроил, и Очкаласов, согласно показаниям Волошина, сильно ударил его в грудь, после чего они с Русланом повели его на «очную ставку» к остальным.

Но и это мероприятие новых результатов взбешённому руководству не принесло. Через час Семён Очкаласов сказал Волошину: «Всё, иди домой» – и отпустил его. Но мужчина остался ждать Сергеевых. Андрей увидел, что у Александра подбит глаз. «Смотри, как мне набили», – сказал ему Сергеев. Затем все участники событий поехали на ферму пересчитывать скот. 

Тревогу забила мать Амалии Грета Баграмян, когда не смогла дозвониться до дочери и зятя. Позже она узнала, что их держат на ферме, и поехала туда с младшим сыном Алексеем.

Впоследствии она же вызвала полицию. Когда в течение почти часа никто так и не появился, Грета позвонила в краевое ГУ МВД. После этого два сотрудника органов всё-таки прибыли на ферму. Там же вдруг оказалась и районная полиция, хорошо знакомая с хозяевами фермы.

На ферме обнаружилась недостача 85 голов. Сергеев тут же подписал явку с повинной о вывозе этих животных с фермы. 

Тем временем состояние Андрея Волошина ухудшилось, его увезли на «скорой». В больнице диагностировали ушиб сердца. Месяц он провёл на больничном. Сердце у Волошина болит и по сей день. 

Сергееву же диагностировали ушибы и гематомы мягких тканей лица и правого предплечья. Следующие три недели он регулярно являлся на допросы, а первого октября Александра всё-таки решили задержать по подозрению в хищении скота на сумму более 18 млн рублей. Такую цифру установило следствие исходя из стоимости веса живых здоровых коров. Амалия Сергеева и Андрей Волошин по этому делу проходили в качестве свидетелей. Через два месяца по тому же обвинению под следствием оказались и они.

Коровы продолжают дохнуть

А животные тем временем в «Степном» продолжали дохнуть, их мясо по-прежнему забирал Арарик, а молоко уходило на переработку. По словам источника, знакомого с ситуацией, закупщиком молока в «Степном» является один из кубанских молзаводов. 

Разобраться в происходящем пыталась одна Амалия: она обращалась и в районный, и в краевой ветнадзор, писала заявление в прокуратуру, но тщетно. От чего умирали коровы, по-прежнему было не ясно. По словам близкого к «Степному» источника, ферма застрахована не была. Карантин грозил предприятию большими убытками. 

«Телятся, падают и дохнут», – так описывают сотрудники смерть коров

В конце октября Амалия обратилась к краевому прокурору, а он, в свою очередь, переслал обращение в краевой Россельхознадзор. А ещё спустя полторы недели Сергеева вдруг стала главной подозреваемой в деле об «организации преступной группы и осуществлении общего покровительства тайному хищению в особо крупном размере». На следующий день, 

6 ноября, по этому же делу задержали и Андрея Волошина.

У хозяев фермы – своя версия событий. В распоряжении редакции оказалось содержание допроса юриста ОАО «Степное» Марикеллы Кудринской.

Как утверждает госпожа Кудринская, о падеже коров ни Сергеевыми, ни иными сотрудниками предприятия руководству не сообщалось. По её словам, при перевозке коров из «Воздвиженского» в «Степное» Амалия должна была учитывать состояние их здоровья и обеспечить карантин продолжительностью 30 суток после перевозки, однако вместо этого она сразу поместила их в общее стадо. Кудринская уверяла, что коровы из «Воздвиженского» были «холёные, откормленные и крупные, без признаков заболевания». Также в показаниях говорится и о том, что Сергеев в присутствии руководства признался в хищении 85 коров, которых он продал Багдасаряну в обход кассы. С сентября с предпринимателем заключён договор на поставку КРС. Всего же с фермы пропало 120 голов (до начала падежа их числилось 
1 930).

Что касается Амалии, то согласно показаниям представителя истцов, она пыталась спасти себя и мужа от уголовного преследования и оказывала давление на свидетелей, заставляя их подписывать не соответствующие действительности показания, за что её даже в большей степени необходимо привлечь к уголовной ответственности. 

Мы связались с Татьяной и Виталием Очкаласовыми. Однако на просьбу о комментарии генеральный директор ОАО «Степное» ответила, что в ситуа­ции они давно разобрались, и отказалась продолжить разговор. А глава Кавказского района сказал, что в принципе не в курсе о ситуации на ферме и положил трубку. 

Надзорные органы ничего не нашли

Проверку по заявлению Амалии всё-таки провели спустя два с половиной месяца после событий в Привольном. Представители ветеринарной инспекции, специалисты ветнадзора и сотрудники прокуратуры приехали на ферму, где умирают коровы, и проверили там собак на наличие глистов и вируса бешенства (документ имеется в распоряжении редакции).

«В ходе проведения проверки информации о вынужденном убое больных животных и животных в состоянии агонии, а также реализации мяса от их убоя не подтвердилась, – сказано в документе. – При осмотре бойни не выявлено признаков недавнего убоя животных. В связи с отсутствием документов, подтверждающих факты убоя и реализации мяса от вынужденного убоя, подтверждение данной информации не представляется возможным».

Информация о массовом падеже коров и уголовном деле в отношении сотрудников «Степного» появилась в «Новой газете» 22 февраля. Через три дня ветдепартамент разослал релиз, где сообщил о том, что «данная информация не соответствует действительности. Особо опасные и общие для человека и животных заболевания крупного рогатого скота на территории этих муниципальных образований не зарегистрированы».

Также департамент ветеринарии сообщает, что информация об убое больных животных и животных в агональном состоя­нии, реализация мяса от их убоя и падёж молодняка не подтвердились, однако «был установлен ряд нарушений ветеринарного законодательства».

По данным краевого ветнадзора, предприятия оперативно проинспектировали, никакой угрозы выявлено не было. Опроверг массовый падёж и туберкулёз у коров и краевой Россельхознадзор.

«Наши инспекторы 23 февраля выезжали на место. Они убедились в том, что поголовье крупного рогатого скота находится на фермах, признаков болезни у животных не выявлено, – говорится на сайте ведомства. – Никаких дополнительных проверок пока не планируется».

Падёж был?

Сокрытие массового падежа и обвинения в адрес Сергеевых и Волошина сподвигло многих сотрудников написать заявление об уходе по собственному желанию. С некоторыми из них нам удалось поговорить. Все они в один голос утверждают, что падёж коров был и продолжается по сей день. Не было ни одного, кто бы опроверг смерть коров. Все они просят сохранить анонимность, опасаясь за свою жизнь. Все наши собеседники сходятся на том, что в период с августа по сентябрь погибло около ста коров. Как сообщил один из источников, сейчас из 600 голов дойного стада в живых осталось около 250. 

– Падёж был не во всех корпусах, где-то его вообще не было, – говорит недавно уволившийся сотрудник предприятия. – Но он идёт, каждый день по 3-4 коровы. Они у нас гнилые, больные. А молоко как забирали на переработку, так и забирают. То же и с мясом.

Версии произошедшего разнятся. Сотрудники «Воздвиженского», с которого всё началось, считают, что коровы заболели при перевозке из-за того, что машины не подвергались санитарной обработке, а уезжали из хозяйства здоровые. Мало того, Амалия Сергеева утверждает, что в кузовах ещё и находились остатки сена с навозом. Другие сотрудники «Степного» тоже уверены, что заразу им завезли.

– Никто не знает, почему так случилось, – рассуждает собеседник «Крестьянина». – Коров привезли не очень хороших изначально. Они перемешались с нашими, и пошёл падёж. Кто их знает, от чего умирать начали, они хромые приехали сразу, маститные.

О хромоте коров сообщила в разговоре и действующая сотрудница предприятия, отказавшаяся назвать своё имя.

– Ну конечно, дохнут, конечно, болеют, – сказала она. – Копытца у них больные, хромают они у нас. Но насчёт остального сказать ничего не могу. У нас как – сказал лишнее, тебя выгнали, а мне эта работа нужна. 

Мы решили отправиться прямиком на предприятие, чтобы выяснить, что же на самом деле там происходит.

Степной форсаж

Добраться до фермы без транспорта практически невозможно. Путь из Кропоткина до посёлка Степного, на окраине которого расположено хозяйство, занимает около 18 км. Помочь мне вызвался брат Амалии Сергеевой Алексей Баграмян, который прежде трудился на ферме слесарем, но в октябре уволился. Учитывая его и без того напряжённые отношения с руководством предприятия и мой статус журналиста, мы решили, что высадит он меня в окрестностях Степного, а дальше до фермы я доберусь сам. 

Войти на ферму оказалось достаточно просто. Охрана из двух человек не стала ни проверять документы, ни записывать что-то в журнал. Ответ, что я пришёл по работе, их вполне удовлетворил. Позвонили заместителю директора Валентине Павлихиной и предупредили, что «парень по поводу работы пришёл». 

Павлихину я встретил у главных ворот. Отключив телефон, она поинтересовалась, что я хотел, а узнав, что я журналист, разозлилась и скомандовала охране никого больше не пускать. На вопрос о массовом падеже скота категорично заявила: «Это всё враньё! Враньё!» – и пригрозила полицией. 

Ферму я покинул спокойно. Вдруг за мной выехала Павлихина на Niva Chevrolet, обогнала меня и остановилась. Через пару минут с территории «Степного» вылетела «десятка», раскрашенная в цвета местного такси, и понеслась в мою сторону. Позже в её водителе Алексей опознает Ивана, ещё одного охранника фермы. В один момент я оказался заблокирован машинами с двух сторон, а бескрайние заснеженные поля сильно осложняли мне любой путь к отступлению. Телефон моего спутника был глухо занят.

Когда подъехал Алексей, охранник и замдиректора «Степного» на своих автомобилях меня почти настигли. Я запрыгнул в машину, а Алексей ударил по газам. Но преследователи так просто сдаваться не собирались. Павлихина моментально развернула свою «Шевроле» в попытках заблокировать дорогу, однако Алексей ловко объехал её. Не успели мы уйти от одного препятствия, как в погоню вступила на удивление быстрая «десятка» охранника, который активно пытался выдавить нас на обочину. Но и здесь удачный манёвр опытного водителя помог нам оторваться. Охранник не оставлял надежд выйти из этой погони победителем и продолжал преследование. Автомобиль Алексея уже начал подавать сигнал бедствия, что-то внизу активно скрипело и тарахтело, машина «гонщика» позади нас тоже с трудом выносила такие нагрузки. Но, оказывается, плохие дороги могут сыграть на руку в нужной ситуа­ции. Внезапно «десятка» въехала в одну из дорожных ям на трассе и заглохла…

Удаляясь от фермы, я размышлял о случившемся. Может быть, замдиректора решила таки дать мне свой комментарий, а для пущей убедительности беседы пригласила сотрудника местной службы безопасности? А попытка заблокировать нам путь и выдавить на обочину была обусловлена горячим кубанским гостеприимством? Но потом я вспомнил, чем закончились сердечные беседы для Андрея Волошина и Александра Сергеева, и не пожалел, что не стал испытывать судьбу.

Разгадка скрывается под землёй

В деле о пропаже коров есть одно расхождение. Обе стороны конфликта утверждают, что Александр Сергеев продал Арарику Багдасаряну 85 голов павшего скота, однако с фермы пропало 120. Так куда же делись 35 мёртвых коров?

Как нам стало известно сразу из нескольких источников, за фермой находится импровизированный скотомогильник. Местонахождение незаконного могильника нам тоже известно.

Предположительно именно в нём находятся 35 мёртвых коров из пропавших 120. Багдасарян отказался забирать дутые туши из-за их слишком плохого состояния, и их закопали на месте. Руководила этим, утверждает информатор, та самая Валентина Павлихина. При этом у предприятия существует договор об утилизации павших животных с компанией из Тимашевска. 

Суд оставил Амалию Сергееву в СИЗО до 1 апреля

Адвокат Амалии Сергеевой Алексей Абрамов уже ходатайствовал о проверке этой информации при непосредственном участии подозреваемой, которая могла бы показать, где находится незаконный могильник, однако ходатайство было отклонено следователем Виталием Адамяном. Следователь обосновал отказ тем, что Амалии не может быть известно о месте захоронения коров, так как не она их закапывала. 

Удивительно, что несмотря на опасность, которую таит в себе стихийный скотомогильник, и предусмотренную законом ответственность, следствие не заинтересовалось вновь открывшимися обстоятельствами. 

Мы проконсультировались с бывшим деканом факультета ветеринарной медицины ДонГАУ профессором Николаем Фирсовым:

– Незаконные скотомогильники – проблема для всего сообщества животноводов, – считает учёный. – Мы много лет учили, что создавать их ни в коем случае нельзя, потому что они таят в себе огромную опасность. Не всегда известно, чем конкретно заразилось животное. А вдруг это туберкулёз, который легко распространяется и передаётся человеку, или сибирская язва, бацилла которой в почве сохраняет жизнеспособность до 50 лет? 

По словам Николая Фирсова, о незаконных захоронениях больных животных необходимо сразу же уведомлять соответствующие органы, которые немедленно обязаны отреагировать на сообщение такого рода, потому что неизвестно, какой эпидемией может обернуться наличие скотомогильника, сделанного не по правилам. Заболевание может вспыхнуть с новой силой при следую­щем взаимодействии с землёй, когда кто-нибудь попытается её обработать. Но есть варианты и пострашнее: кто-нибудь может случайно заразиться, находясь там, и стать переносчиком заболевания, которое таит в себе могила умерших животных. 

О существовании тайного могильника защита Сергеевой уведомляла не только следователя Адамяна, но и прокуратуры Кавказского района и Краснодарского края и Кропоткинский межрайонный следственный отдел Следственного комитета. В курсе о его существовании и управление ветеринарии. Однако наличие такого масштаба угрозы неподалёку от рек Кубани и Челбаса к действиям никого не побудило. 

* * *

Тем временем на ферме продолжается падёж, надзорные органы ничего не могут найти, трое свидетелей происшедшего находятся под следствием, а власти ситуацию игнорируют. И самое страшное: чем болеют коровы и каков масштаб угрозы не только для животных, но и для людей, до сих пор никому не известно.

Просим считать этот текст обращением о проверке по вышеизложенным фактам при участии краевых ГУ МВД РФ, управления Россельхознадзора, департамента ветеринарии, прокуратуры, следственного управления СК. 

Для справки

Так кто же такие Очкаласовы?

На любой вопрос о семействе Очкаласовых в районе реагируют однозначно: говорят шёпотом, оглядываются по сторонам, заметно нервничают или пытаются уйти от ответа. Семью главы района называют «наши хозяева» и «люди, о которых мы говорим». Местные утверждают, что в Кропоткине, административном центре Кавказского района, очень многие предприятия находятся под контролем друзей и родственников семьи главы. 

Согласно официальной биографии, глава семейства и района Виталий Очкаласов родился в феврале 1963 г. в Кропоткине, там же окончил школу. Отучился в Ростовском институте железнодорожного транспорта по специальности инженер-механик, после окончания института работал начальником отдела в Кавказском вагонном депо. С конца 1990-х по 2005-й Очкаласов был генеральным директором ООО «Транспорт». В 2005 году заступил на ту же должность в ЗАО «Агрофирма “Дружба”» в Тбилисском районе. В декабре 2006-го был назначен исполняющим обязанности главы Новокубанского района, который впоследствии возглавлял с 2007 по 2009 годы. В 2009 году Виталий Очкаласов стал главой Кавказского района. Эту должность он занимает и по сей день. Согласно последней опубликованной декларации о доходах, в собственности чиновника находится 80 участков земли сельхозназначения. 

Двумя предприятиями, генеральным директором которых являлся действующий глава района, сейчас руководит его экс-супруга Тамара Очкаласова. При этом совладельцами компаний в разное время были дети главы района, Татьяна и Семён, согласно данным сервиса Seldon. Примечательно, что одна из них, ООО «Транспорт», основным видом деятельности которой, согласно ЕГРЮЛ, является розничная торговля моторным топливом в специализированных магазинах, с 2010 года выиграла 984 госконтракта на общую сумму 437 млн рублей. Причём активность компании на рынке госзаказа неуклонно растёт. Если в 2016 г. ООО «Транспорт» выиграла контрактов на сумму 43 млн, то в прошлом году этот показатель возрос более чем в два раза – до 90,7 млн рублей. В основном это контракты на поставку топлива в бюджетные учреждения близлежащих муниципалитетов. 

Татьяна и Семён Очкаласовы тоже являются собственниками разнообразного бизнеса, преимущественно аграрного. Так, например, Семён Очкаласов – гендиректор и учредитель четырёх сельскохозяйственных ООО: «Кубанское яблочко», «Маяк революции», «Кубанская семечка» и «Лосево». В ведении Татьяны Очкаласовой помимо упомянутых выше предприятий находятся ООО «Юг-Агропром» и ООО «Мичурина». Большая часть этих компаний приносит многомиллионную выручку.

*Фото автора и очевидцев