Новые технологии, перспективные отрасли, опыт → Ключи от острова социализма: колхоз «Знамя Ленина» даёт работу тысяче крестьян и не берёт кредитов [+ВИДЕО]

Поездка в СПК колхоз «Знамя Ленина» как путешествие в минувшую эпоху. Уже архаичное советское название хозяйства и отменённая в стране 30 лет назад организационно-правовая форма «колхоз» создают соответствующий настрой. Впрочем, подобные вывески «под старину» нынче не редкость. Главное – что там внутри. А внутри коллективного хозяйства из станицы Старощербиновской полузабытые порядки передовых колхозов-миллионеров поры позднего социализма – с колхозными пенсиями, пособиями для молодых семей, обилием рабочих мест, многоотраслевой структурой и совместным распределением прибылей. И всё это на базе впечатляющих результатов на полях, фермах, в перерабатывающих цехах и в торговых точках. Словом, остров социализма в его лучших проявлениях. 

Отжатое поле

Давний эпизод с передачей агрохолдингу отжатой у колхоза земли председатель «Знамени Ленина» Юрий Хараман до сих пор вспоминает с заметным волнением. Говорит, что коррумпированные чиновники обставили дело так, что колхозу даже не позволили воспользоваться законным правом приобрести этот участок. В результате поле, уже подготовленное для сева озимых, пришлось передавать частному владельцу. 

- На процедуру передачи приехали главы администрации района, поселения, - вспоминает Юрий Гаврилович. – Зашли мы на поле. Обозначаем межу. И вдруг новый хозяин наклоняется, поднимает с земли старый гаечный ключ и передаёт мне: это ваш ключ. Я обомлел. Беру этот ключ, разворачиваюсь и ухожу, а у меня по щекам слёзы.  

Спустя время председатель объяснил своё состояние на утраченном поле в газетной заметке под названием «Ключи от поля». А теперь пересказывает эту историю и нам. В 50-е годы прошедшего века Юрий Хараман, ещё мальчишкой, начинал прицепщиком в этом колхозе. 

- Мы с отцом на этой земле на вспашке работали. Отец мой механизатор. На вспашке был прицепной плуг. Обязательно должен быть прицепщик. Такое металлическое сиденье там было. И моя задача была: когда забивается сорняками, палкой ширять, чтобы плуг не вымелялся, а шёл дальше. Как-то мы пахали ночью с отцом. И потеряли гайку от заднего опорного колеса. Плуг не мог пахать. Начали ночью искать. Нашли. Отец достал ключи, стал прикручивать. Сделали. А утром обнаружили, что потеряли большой ключ, кажется, 55 на 75. Тогда, в 50-е годы, было всё строго. Мы перерыли квадратов 20 земли, искали этот ключ. Гребли-гребли, а его нет. Плюнули, ушли. С отца что-то удержали за этот ключ.

И вот теперь потерянный инструмент вдруг нашёлся. Да ещё при каких обстоятельствах… Символично, что новый владелец земли не рискнул присвоить находку, словно понимая: справедливого права на ключ от поля у него нет.

Кстати, то поле оказалось единственным утраченным для колхоза. Хотя попыток прибрать к рукам сильное хозяйство или откусить от него лакомые ломти было множество. И под прикрытием официальных проверок, и с прямыми наездами. Выручала, помогала выстоять, как считает председатель, кооперативная основа сельхозпредприятия. 

- Трудностей было очень много. Были наскоки. Были разные предложения. Сама форма организации – кооператив – в какой-то степени защищала меня и хозяйство. Приезжали ко мне те же Цапки. Посмотрели колхоз. И мать Цапков, Надежда Алексеевна, задаёт мне вопрос: «А вы не боитесь за своё хозяйство»? Отвечаю: «Нет». «А как это вы не боитесь»? «Очень просто, - говорю. - Это хозяйство не моё. Тут 600 хозяев (членов кооператива - Авт). Если кто-то хочет приобрести хозяйство, собирайте людей и говорите: у Харамана сегодня вот такие условия, а у меня будут лучше».

Предложить условия лучше ни один претендент на колхозное добро не смог. Конечно, отдельные привлекательные опции в кармане речистых гастролёров имелись, соглашается председатель. Скажем, высокая зарплата. Но сколько крестьян на неё вправе претендовать? Максимум 50 человек, размышляет Хараман. Примерно столько персонала оставляет обычно на 15 тыс. га пашни владелец холдинга или фермер. А в колхозе «Знамя Ленина» на этой площади трудятся сегодня 1070 работников. Всё потому, что в отличие от большинства узкопрофильных зерновиков здесь ещё выращивают и заготавливают корма для скота, доят коров, собирают яблоки и черешню, пекут хлеб и бьют масло, лепят домашние пельмени и коптят колбасы, торгуют колхозной провизией в своей станице и в соседних городах и весях. 

Живую связь с колхозом не теряют даже пенсионеры. Каждый из них получает ежемесячную колхозную пенсию из расчёта 150 рублей за проработанный в хозяйстве год. Если твой стаж насчитывает 50 лет (а в СПК «Знамя Ленина» есть такие), то твоё пособие от колхоза составляет 4,5 тыс. рублей - в дополнение к государственной пенсии. Для молодых семей свои стимулы. Женщина идёт в отпуск по уходу за ребёнком – колхоз оплачивает ей декретные: первый ребёнок – 28 тыс., второй – 38 тыс. и т.д. Заболел колхозник, предстоит операция – хозяйство помогает деньгами. 

Колхозники-инвесторы

Многие члены кооператива имеют в колхозе свою копилку в виде дополнительного пая, о котором я несколько лет назад уже рассказывал. Напомню в двух словах. Создание такого пая – дело добровольное.

Тем не менее желающих внести в него свои кровные – хоть отбавляй. Потому что за 15 лет существования этих паёв не было сезона, когда по итогам года паевой рубль не пополнялся бы рублём сверху из колхозной прибыли. Иногда годовая прибавка доходила и до полутора рублей. Ни один банковский депозит не даёт такой доходности - за сотню процентов. Поэтому правление вынуждено регулировать заявки вкладчиков производственным стажем, квотами для молодых или особыми заслугами перед хозяйством. 

- Наш осеменатор КРС Климанова Катя на всероссийских соревнованиях осеменаторов заняла второе место, - приводит председатель пример. - Это о чём-то говорит? Вот для таких молодых специалистов мы делаем отступление и разрешаем внести не 10 тыс., а 20 тыс. на каждый год работы. 

У некоторых механизаторов размер дополнительного пая сегодня достигает 1-1,5 млн рублей. Эти деньги работают не только на семейный бюджет члена кооператива. Они позволяют и самому кооперативу динамично развиваться, не прибегая к банковским кредитам, которыми колхоз принципиально не пользуется, предпочитая кормить не банки, а своих работников. Дополнительный фонд здесь постоянно в обороте. У хозяйства всегда есть деньги на счёте - своего рода подушка безопасности.

  - В этом году, опираясь на наши прибыли и дополнительный фонд, мы делаем реконструкцию животноводческих ферм. Есть корпуса 50-х годов постройки. Приводим их в современное состояние. На фоне растущего производства молока, говядины это оправдано. Сейчас мы доим ежедневно на 13 тонн молока больше, чем в прошлом году. А 13 тонн – это 0,5 млн рублей каждый день. За месяц получим плюсом 15 млн рублей. Вложим 30 млн в реконструкцию. Вместо земляных полов сделаем бетонные. Поставим боксы для коров там, где раньше свободный выгул был. Всё это работает на сокращение затрат, на прибыль. 

Не может ли дополнительный фонд постигнуть печальная участь финансовых пирамид? Вот получил в прошлом году колхоз 470 млн прибыли при хорошей цене на пшеницу и раздал 30% из них членам кооператива – по рублю на вложенные деньги. А в нынче вот пшеница дешёвая. Не прогорят ли пайщики?

- Риск есть, но он продуман, оправдан, потому что вложения всегда подкреплены основными фондами, активами хозяйства, денежными средствами, - отвечает Юрий Гаврилович. -  Чем ущербен фермер?

Он привязан только к полю, к урожаю. Кооператив – это многоотраслевое хозяйство. У нас, если провалится полеводство, то дай Бог нам заготовить корма. Если видим, что с кормами плохо, то идём косить пшеницу на корм. Потому что выручка от молока по году составляет у нас более 1,5 млрд рублей. Стабильность в получении молочной продукции является гарантией финансового благополучия. Кроме молочной фермы у нас есть садоводство, переработка, торговля. Наши магазины дают 500 млн выручки: колбаса, мука, сахар… Многоотраслевое хозяйство – защита от финансового банкротства. У нас один кондитерский цех даёт до 100 млн выручки. Мука наша, сахар наш, масло наше – лепи, торгуй. Рынок хороший. Торговать есть где - у нас 35 магазинов в Старощербиновской, Староминской, в Ейске, есть выездная торговля – в Ростовскую область везём. Мы обречены на прибыль.

Что касается непосредственно зарплаты, то она тоже в колхозе не маленькая. В нынешнем году составляет в среднем 49 тыс. в месяц. Поэтому с учётом всех перечисленных факторов предложить колхозникам что-то лучшее, чем у Харамана, очень сложно. 

Приоритетный навоз

Председатель не без оснований называет себя государственником, патриотом. Иногда его патриотизм мне кажется даже чрезмерным. Скажем, стремление Харамана поддержать отечественных производителей сельхозтехники порой оборачивается потерями для хозяйства. Недавний пример – очередное тому подтверждение. Купил колхоз плуг российского производства. Время готовить почву под озимые, а плуг не работает. Создали комиссию: учёные, эксперты пришли к выводу, что агрегат негодный. Составили соответствующее заключение. А дилер отказывается возвращать деньги, ссылается на завод. На заводе тоже отфутболивают: мы вам его не продавали. А сроки пахоты уходят. Председатель уже и сам себя ругает: купил бы импортный плуг и горя не знал.

Тем не менее о Харамане-государственнике стоит сказать доброе слово. Тысяча с лишним рабочих мест с хорошей зарплатой и внушительным социальным пакетом – уже значимое государственное явление. Страна не тратит на этих людей пособий по безработице, не числит их семьи малоимущими с доплатами и компенсациями из казны. Больше того, колхоз с этих людей сам поставляет в бюджеты всех уровней и фонды суммарно больше 20 тыс. рублей с каждого гектара (при средней прибыли 113 тыс/га). Юрий Гаврилович утверждает, что ни одно другое сельхозпредприятие Кубани не может похвастаться такой поддержкой в адрес государства. 

Или взять меры по сохранению почвенного плодородия. Задача тоже самая что ни на есть государственная. Гумус знаменитых кубанских чернозёмов заметно истощился за последние десятилетия. Власти вынуждены даже вводить обязательные нормативы по доле бобовых трав в севообороте, чтобы сдержать опасную тенденцию. А в колхозе «Знамя Ленина» без всякого принуждения засевают травами и другими кормовыми культурами большие площади, потому что поголовье КРС на фермах хозяйства насчитывает 12 тыс. голов, из которых 4 тыс. – дойное стадо с производительностью 113 тонн молока в сутки. Такого объёма молока на гектар пашни, по данным председателя, тоже нет больше ни у кого в крае. 

Две ключевые отрасли в колхозе поддерживают и обогащают друг друга. Мы приехали в Старощербиновскую в сентябре, когда на Кубани разгар уборки сахарной свёклы, которую в нынешнем сезоне называют лидером по рентабельности на юге России. А здесь на свекловичных плантациях царило затишье. 

- Вот сегодня мы обсуждали со специалистами этот вопрос, - сказал Хараман. - Подошло время копать сахарную свёклу. Но нам осталось внести ещё порядка 30 тыс. тонн навоза. И мы решили: свёклу будем чуть позже копать, после того, как закончим внесение навоза. Задержимся немножко с копкой, свёклу можно в октябре и ноябре вывезти. А если мы сейчас не вывезем на поля навоз и не внесём его под посев озимых, под основную обработку под кукурузу, которая особенно хорошо реагирует на удобрения, то многое потеряем. Такие вот предпочтения – плодородию земли.

Предпочтения эти имеют и убедительную финансовую подоплёку. Поля, на которые в прошлом году внесли навоз, давали в этом году, по наблюдениям председателя, 82-83 ц/га зерна. Тогда как на других полях молотили по 70-67 ц/га. Кроме того, где внесли органику, там минеральные удобрения используют только при посеве и весенней подкормке. В навозе всё есть, перечисляет Хараман – и азот, и фосфор, и калий, и микроэлементы. В итоге затраты на минеральные удобрения по хозяйству сокращаются на десятки миллионов. 

- Раньше мы брали аммофоса 1 тыс. тонн, - аргументирует Юрий Гаврилович. - За него надо заплатить 62 млн рублей. Сегодня берём до 500 тонн аммофоса. Значит, около 30 млн остаётся в хозяйстве.

Органика перекрывает снижение доз аммофоса. 

А всё это вместе – бобовые в севообороте и навоз раз в пять лет на каждое поле – позволяет сохранять почвенное плодородие хозяйства. 

Когда отдыхать крестьянину

Хараман-государственник стремится достучаться до властей в надежде убрать препятствия с пути сельхозкооперативов. Вот и встречу с нами он использует, чтобы донести до законодателей свои предложения.

- Конечно, федеральное законодательство отстаёт, - говорит он. - Не даёт развиваться кооперативу. Есть несколько моментов, которые нам мешают. Для нас никак неприемлемо законодательство о труде. В кооперативе должны руководствоваться прежде всего уставом кооператива. Представьте, мы все в какой-то мере частники. Вот я посадил картошку и в выходные - субботу-воскресенье не копаю, хотя знаю, что в понедельник дождь пойдёт. Так не бывает. Это наше производство. Фермера никто не контролирует, когда он косит, когда убирает, сколько времени занят. То есть он работает столько, сколько необходимо в сельхозпроизводстве. А нам говорят: нет, закон такой-то, вы должны работать 42 часа и не более. Для сельского хозяйства это совершенно неприемлемо. У нас сезонность труда. Отработали, а зимой можем все отдыхать, за исключением животноводов. 

- Второй закон – это ограничение по торговле, - продолжает Юрий Гаврилович. - Мы имеем право торговать сельхозпродукцией не более 30% в переработанном виде. Колбасные, кулинарные изделия не можем приготовить, сколько хотим – ограничения. Сахаром тоже не можем много торговать. Превышение предусматривает переход в другую группу налогов. Если б этого не было, мы бы получили свободу в развитии магазинов, торговли нашей переработанной продукцией, которой не хватает на рынке. Нам говорят: нет, вы должны передать это всё переработчикам. То есть мясо – это сельхозпродукция, а колбаса из мяса – нет. В молочную переработку тоже боимся вкладывать средства – по той же причине. 

Разумные идеи, призванные развязать инициативу сельхозпроизводителей. Почему бы к ним не прислушаться?

Уезжали мы из хозяйства по дороге мимо колхозного сада, который раскинулся на 427 га. Туда завозили тару, вели приготовления к массовому сбору зимних яблок. Мы уже знали, что завтра сюда приедут с этой целью люди из колхозной конторы, колбасного, кондитерского, кулинарного, хлебопекарного, маслоцеха и других подразделений, где можно приостановить работу. В общей сложности около двух с половиной сотен людей будут снимать с деревьев и отправлять на хранение в холодильники главный садовый урожай общим весом под 6000 тонн. Задача крайне важная, поскольку выручку от последующей реализации яблок в колхозе ожидают до 250 млн рублей (в целом сад обеспечивает выручку порядка 300 млн). Мне этот массовый сбор тоже живо напомнил советские времена, когда закрывали учреждения, школы и отправляли взрослых и детей на уборку картошки и свёклы. Отказаться было нельзя. 

В колхозе «Знамя Ленина» отказаться от участия в уборке без уважительных причин тоже не позволительно. Нельзя сказать: я механизатор и рвать яблоки или обрезать зимой деревья не буду. Каждый при необходимости занимается тем, что в данный момент нужнее кооперативу. Это прописано в уставе. И всё же есть существенное отличие от советских порядков моей молодости. Это отличие Юрий Хараман называет элементами китайской специфики. Оно в материальной заинтересованности. Людям, привлечённым к уборке урожая, продолжают выплачивать среднюю зарплату по прежнему месту работы, плюс они получают неплохую плату за собранные плоды. 

И последнее. Уже после возвращения я заинтересовался судьбой «ключа от поля» и позвонил Хараману. Юрий Гаврилович сообщил, что передал реликвию на хранение внуку. И выразил надежду, что когда-нибудь отобранное поле вернётся тем, кто на нём трудится и на этой земле живёт. 

ст-ца Старощербиновская,
Щербиновский р-н,
Краснодарский край
Фото Александры Кореневой