Экспертные мнения → Анатолий Кольчик: «Радужных перспектив я пока не вижу». Глава донского зернового союза – об итогах прошлого сезона и перспективах нового [+ВИДЕО]

Аграрии в Ростовской области подошли к опасной черте – еще один сложный год, и начнется глубокое падение, рискующее привести сельское хозяйство региона к уровню 90-х годов. И дело не только в засухе – ежегодно миллиарды рублей у селян забирает пошлина на экспорт зерновых. Ее нужно срочно отменить и вернуть изъятые с ее помощью средства тем, кто пострадал от ЧС – так считает директор Зернового союза сельхозпроизводителей Ростовской области Анатолий Кольчик. В интервью порталу Agrobook.ru он рассказал, почему зерновая субсидия в регионе превратилась в лотерею, каких цен на подсолнечник он ждет в новом году – и почему даже холдинги сейчас не хотят покупать землю.

Это второе интервью в рамках нашего проекта «Засуха-2025: итоги и уроки». Первая беседа состоялась с доктором сельхознаук, агроконсультантом Александром Лабынцевым.

«За пять лет пошлина забрала 120 миллиардов рублей»

- В течение прошлого сезона много говорилось о том, что фермеры сильно пострадали от засухи. А как тяжелые условия сказались на финансовом состоянии более крупных хозяйств – членов вашего союза? Что у них с рентабельностью?

- В 2024 году с убытком сработали около 18% предприятий. Да, фермеры попали в очень тяжелую ситуацию, поэтому наш губернатор обратился к президенту с просьбой ввести мораторий на банкротство. Но я думаю, что по итогам текущего года, возможно, не только фермеры окажутся в числе убыточных, но и какое-то количество средних хозяйств и даже холдингов. Сейчас сложно назвать конкретные цифры, в каждой территории области по-разному.

Засуха, как и заморозки – это одно из условий [подобной ситуации]. Но мы шли к этому с 2021 года. От имени нашего зернового союза мы неоднократно обращались в высшие органы власти РФ по поводу складывающихся тенденций – в первую очередь, диспаритета цен на сельхозпродукцию и материально-технические ресурсы для ее производства. Это ГСМ, удобрения, запчасти. Одним из главных факторов ослабления финансовой устойчивости предприятий стала также введенная плавающая пошлина [на экспорт зерна].

Конечно, когда мы первоначально обращались [к властям], нам говорили, что это нужно, чтобы стабилизировать цены на продукты внутри страны. Но мы должны отметить, что не так уж значительно это повлияло на внутренние цены в магазинах. Потому что доля той же муки в булке хлеба
составляет ну 20-22%. Остальные издержки – это ГСМ, электроэнергия, налоги…

Было еще обещано, что изъятые через пошлину средства будут возвращены сельхозпроизводителям (в виде зерновой субсидии – прим. ред.). Но я владею конкретными цифрами – за пять лет с 2021 года [у донских аграриев] было изъято где-то в пределах 120 млрд рублей, а возвращено через возмещение затрат на производство и реализацию зерна – 5,4 млрд.

На разных высоких уровнях говорили о том, что для нормальной деятельности нам нужна подушка безопасности. Создать ее селяне никак не могли, потому что ежегодно тенденция шла на снижение рентабельности – от 85,7% в 2021 году до 8% – в 2024 году (цифры по растениеводству в Ростовской области – прим. ред.).

А без кредитования в таких условиях нельзя вести даже простое воспроизводство, не говоря уже о капитальных вложениях, о модернизации. Поэтому мы находимся в ожидании не самых лучших результатов в этом году. А как конкретно все сложится – будет ясно позднее, когда каждый проанализирует и посчитает свои показатели.

- Расскажите подробнее – как именно снижение рентабельности сказывается на хозяйствах? Ситуация-то сложная не первый год. Чего ждать?

- Уже понятно, что к уровню даже неудачного прошлого года в 3 раза меньше приобрели тракторов, в 1,7 раз – комбайнов. И это почти все в лизинг, в долг. Очень серьезно нарастает закредитованность предприятий, когда ежегодная выручка от реализации [продукции оказывается] меньше, чем задолженность по кредитам на конец предшествующего года. То есть в дальнейшем, даже если удастся как-то организовать производство, процесс будет идти на обслуживание этих кредитов, а не на развитие.

Поэтому звучали просьбы не только к банкам, но и к другим заемщикам – потерпеть и наложить мораторий. Например, «Росагролизинг» заявлял, что, мол, заберем у вас технику, вы в этом году неспособны платить. А у человека [может] большая часть уже выплачена – он платил-платил, получается, попользовался техникой, и сейчас ее заберут, когда она в его собственность должна перейти? Я знаю целый ряд хозяйств в области, фермера в Зерноградском районе, оказавшихся в такой ситуации.

Но и введение моратория предполагает, что тем, кто не имеет возможности даже элементарно организовать производственный процесс, надо еще дать кредиты. Чтобы они смогли хотя бы минимально соблюсти технологию выращивания той или иной культуры, заложить основу для урожая 2026 года.

- Раз уж вы затронули мораторий – он действительно поможет, на ваш взгляд?

- Он поможет в каком плане – отсрочить [платежи] и какие-то меры предпринять. Но мы от имени зернового союза подготовили обращение в адрес президента о том, что сам по себе мораторий не решает проблему. Нужно увеличить объем льготного кредитования. И еще одним пунктом мы прописали, что тем, кто четко попал под ЧС, нужно вернуть деньги, изъятые через пошлину.

- Полностью 120 миллиардов?

- Нет, 120 миллиардов – это платили все, а нужно тем, кто сейчас просто не в состоянии [вести бизнес], и кто вообще не получал возмещение. Тут нужна очень тщательная проработка – в принципе, мы не отказываемся поучаствовать, но это должны делать органы власти. 

Вот, министр сельского хозяйства РФ [Оксана Лут] сказала, что у нас только прямой ущерб по предварительным подсчетам [в этом году] составил 4 млрд рублей. Мы же говорим о том, что для дальнейшей деятельности нужна выручка, а аналитики называют прогноз повышения цен на пшеницу 7-8%.

Плюс вторая культура, которая приносила доход, подсолнечник. Его урожайность плюс-минус 9,4 ц/га в среднем по области. Это не те урожаи, которые мы в последние годы получали на подсолнечнике. Даже в прошлом, не лучшем году, урожайность подсолнечника составляла 15,5 ц/га.

«Аграрии продолжат сеять пшеницу»

- Насколько все плохо с качеством пшеницы в этом году?

- Окончательно по качеству я не готов сейчас сказать, но продовольственной пшеницы из обследованных более 6 млн тонн получено около 80%. Но это в основном не третий, а четвертый класс. И есть нюансы. По одним показателям она подходит, по другим, по натуре, нет, поэтому требуется еще уточнение. Зерно щуплое, хлебопекарное качество вроде нормальное, а вот натура слабая. Выход муки будет меньше, естественно, и цена на саму пшеницу – тоже меньше.

- У нас слабая натура, зато в порядке другие показатели – тот же белок. В некоторых других регионах наоборот. Мне говорили, это выгодно для экспортеров: и там, и здесь закупил дешево, объединил – получил нормальную партию…

- Ну, интенсивной закупки пока нет, потому что и мировой рынок сейчас не очень понятен для экспортеров. А с другой стороны, у нас в области с экспортерами ситуация не очень сложилась. Ведущего [после ухода с рынка компании «РиФ»] нет. Выбор слабоват, и это тоже, думаю, будет влиять на понижение цены.

- Агроконсультант, доктор сельхознаук Александр Лабынцев считает, что у нас в области севооборот сильно перекошен в сторону озимой пшеницы – на полмиллиона гектаров. Что вы думаете об этом – и можно ли тут что-то сделать?

- Ориентир совершенно правильный, и это понимают многие, в том числе в комитете по аграрной политике [областного ЗакСа]. Но ситуация такова: что востребовано на рынке, то и выращивается. Нет дохода – высеваться не будет.

Но [изначально] это все связано с тем, что у нас в разы сократилось животноводство. Ранее в структуре севооборота в среднем 30% занимали различные кормовые культуры.

Сейчас аграрии могут отказаться от любой культуры, в том числе и озимой пшеницы. Но все же по оперативной информации, плюс-минус к уровню прошлого года так и планируют ее сеять. Потому что крестьяне – у них же какое понимание: «Умирай, но сей».

- А насчет подсолнечника что говорят, учитывая, что он сгорел, и ситуация может повториться?

- По подсолнечнику сможем определиться к весне. Здесь идет сравнение: как выстояли наши сорта, и как – зарубежные. Вы же знаете установку на снижение использования импортных семян из недружественных стран. Но насколько понятно из мнения производителей – пока импортные гибриды проявляют себя лучше. Даже в этих сложных условиях. Я не говорю, что они дают прямо рекордные урожаи, но они лучше себя проявили.

- Какие ошибки, на ваш взгляд, допускали в этом году руководители хозяйств?

- Такого сложного года, чтобы почти вся область попала под ЧС [я не припомню]. Яровые культуры – подсолнечник, кукуруза – до такой степени не падали. Засуха началась в прошлом году, и в зимний период состояние с накоплением влаги не поправилось. Плюс заморозки и дальнейшая засуха… Совокупность всех потерь такова, что обвинять специалистов я бы не стал.

Я принимал участие в разработке рекомендаций по проведению осеннего сева, в первую очередь, озимой пшеницы. В этом участвовали наши научные учреждения, ведущие ученые. Они обращали внимание селян на особенности технологии сева в засушливых условиях. Так вот, очень важную роль в этой ситуации играют подготовка почвы и семян.

Еще в 90-е годы мы проводили опыты по гидрофобизации семян – покрытию их защитными препаратами – и специальной пленкой. Когда такими семенами произведен посев в сухую почву, растения от провокационной влаги не прорастут, пока не поступит достаточного ее количества на растворение пленки. И это давало результаты. Мне пришлось работать в опытном хозяйстве со знаменитым селекционером, Героем соцтруда Иваном Григорьевичем Калиненко – при таком способе сева разница в урожайности была более 6 ц/га.

Сейчас подавляющее большинство в обязательном порядке тщательно протравливают семена. Но и только. Не хватает пленки. Можно использовать прилипатель – это позволило бы семени начать движение, когда у него будут благоприятные условия. Но это снова дополнительные затраты, от которых все сейчас воздерживаются.

И еще один прием – обработки биологическими препаратами посевов, поврежденных заморозками, а также на устойчивость к засухе. Есть и предложения [на рынке], и опыт. А это тоже дополнительные затраты. Как можно специалиста или руководителя обвинить в чем-то, если нет средств на проведение этой работы?

«Получилась не субсидия, а лотерея»

- Давайте поговорим о кредитах и господдержке. Как вы оцените их доступность в этом году?

- И в прошлом году, и в этом средств [на льготное кредитование] было выделено меньше, чем раньше. А потребность возросла из-за снижения доходности. Она упала, а кредитование уменьшили.

Зерновая поддержка [субсидия] – немного больше, чем в предшествующие годы, но я говорил в минсельхозе, что получился конкурс не по предоставленным документам, а по срокам. Средств недостаточно, и кто первым заявился, тот и получил, за исключением тех, кто по нормативным документам не прошел. Ну, это лотерея получается.

Или как в предыдущие годы – через пошлину забирали средства у зерновиков, а субсидию [в области] дали тем, кто [помимо растениеводства] имеет животноводство.

Есть заявления, что пошлину вообще-то платят экспортеры. Ну да, [она взимается] не напрямую с хозяйств, но за счет нее насколько закупочная цена снижалась? Экспортер подстраховывается – и [предлагая цену], ориентируется на максимальную пошлину, на худший вариант для себя. Но если в прибыли с килограмма зерна производитель, который с осени выращивал эту пшеницу, получает полтора рубля, а экспортер – 2-3 рубля, это тоже неправильно.

- А что вам в минсельхозе отвечают на претензию, что оформление зерновой субсидии – это соревнование на скорость?

- Объясняют, что так требуют нормативно-правовые документы. Но краснодарцы – я не знаю, как в этом году, но в прошлом точно: [заранее] собрали заявки, объемы произведенного, реализованного – с пакетами документов. Собрали, посмотрели эти объемы и всем распределили. И кто не подал [заявку], уже пусть не обижается, а кто подал, те получили хоть по 5-6 рублей [на килограмм].

В нашем министерстве говорят, что Минсельхоз РФ так не разрешает делать. Ну как не разрешает? Забрали у всех, а отдадим тем, кто в лотерею выиграл? Я это не поддерживаю.

Я уже не говорю о составе затрат, который у нас в области принимается при расчете размера субсидии. Например, не учитывают траты на горючее или удобрения.

- Про агрострахование хотел поговорить. Минсельхоз РФ считает его серьезным инструментом, который способен нивелировать негативные последствия засухи. Но отношение аграриев к страхованию всем известно. Насколько оно станет востребованнее после этого сезона и можно ли тут что-то сделать?

- О востребованности. На протяжении ряда лет мы [в союзе] неоднократно поднимали вопрос о сложностях получения заключений по понесенным потерям. Во-первых, у нас в области нет полного покрытия метеостанциями – и это так и остается нерешенным. В случае возникновения [негативных] природно-климатических условий это осложняет оценку их влияния на потери урожая.

Второе: страховые компании не всегда добросовестно подходили к заключительному этапу. Да, страхование идет с господдержкой, но выплачивать [возмещение] или нет, определяли все-таки они. И часто даже в судах селянам не удавалось отстоять свою позицию по получению возмещения.

Потом был период, когда вообще страхование резко упало, и было мнение, что лучше эти средства [бюджета] направить на другие виды поддержки. Когда поставили условие, что любые формы субсидий будут выплачиваться, только если застрахованы посевы, то страховали по минимуму, который даже не предполагает при потерях какого-то возмещения. Формально. 

В текущем году заявляется, что страховать посевы будут, исключая чрезвычайные ситуации. Ну и кто будет страховать [в таких условиях]? Взаимного доверия не было, потому так и складывалось. 

Текущий год показал, что страховаться все же надо.

Другая сторона – наша областная метеослужба [иногда] говорит, мол, извините, вы в том [засушливом] периоде нас не вызывали, а сейчас у вас дождик прошел – мы не можем определить, из-за чего погиб подсолнечник. Я считаю, это несправедливо.

Конечно, и селянам нужно ориентироваться. Ранее вносились предложения, что они могут скооперироваться на определенную площадь, закупить метеостанции, лицензировать их, заключить с метеослужбой договор… Но, к сожалению, пока этого движения нет. Я бы не сказал, что это так уж дорого или инициаторов нет. Главный вопрос [и здесь] не решен – нет взаимного доверия. Призывай не призывай, а если обе стороны не найдут в этом выгоду, дела не будет.

- Вернемся к кредитованию. Со следующего года отменяется сезонность платежей по кредитам для аграриев. Что вы об этом думаете? Намерены ли как-то добиваться изменения данной позиции?

- Это еще раз подчеркивает – очень далеко от реальной жизни находятся те, кто принимает такие решения. У селян [прибыль носит] сезонный характер. У кого есть животноводство, там да, постоянно что-то в обороте, а у других? Ведь вина не только сельхозпроизводителя, что он занялся одним растениеводством, и надо это правильно оценивать. Результат он имеет только после уборки урожая – тут и обсуждать нечего.

[Отмена сезонности] – это просто давление банков, понимаете? Они и так в прибылях, несмотря на всю ситуацию, которая в России есть. Все банки с прибылью.

Мы, конечно, будем обращаться, но если уже решили, то, наверное, так и будет, потому что банки у нас уже и производствами руководят. За счет чего, если они не производят реальной продукции? [Наверное] за счет того, что закредитованность населения, всех предприятий, и стоимость кредита невероятная, да?

«Мы подошли к черте»

- Вы упоминали, что идет сокращение закупок техники. О том, что в сельхозмашиностроении кризис, говорится уже не первый раз. Приводит ли износ остающейся техники к снижению энерговооруженности хозяйств? Стоит ли тут ждать каких-то долгосрочных последствий, или запас прочности еще есть?

- Я думаю, кратковременное снижение приобретения техники пока значительного влияния не оказывает. Подавляющее большинство хозяйств зависят скорее от погодных условий, а не от техники. Энерговооруженность на тысячу гектаров в последние годы значительно выросла, техника высокопроизводительная. Запас еще есть.

- А сколько лет еще должна длиться засуха или такие тяжелые времена, чтобы мы дошли до уровня 90-х годов?

- Мы подошли к черте, когда еще год – и будет очень сложно. У нас в области есть крупные холдинги, такие, как «Урал-Дон», например. У них уже столько предложений о покупке земли! А [его владелец] отвечает: я не буду покупать, потому что на данном этапе невыгодно заниматься производством на земле.

«Я не буду покупать землю» - что это значит? У нас в стране есть программа – 40 млн гектаров намерены вернуть в оборот (на самом деле – 13,2 млн га, программа «Земля» действует с 2022 года и рассчитана до 2031 года, со старта программы в оборот на сегодня вовлечено более трех млн га неиспользованных земель, на это потрачены десятки млрд рублей – прим. ред.). Мы их распахиваем, громадные средства тратим на то, чтобы деревья убрать, кустарники… А здесь, на землях, где уже налажены технологии, будем терять [пашню]? Это так называемое экстенсивное ведение земледелия, а не интенсификация производства.

Мне кажется, надо в полной мере обеспечивать технологии там, где все отлажено и можно получить быстрый – и главное, высокий эффект. 

- Получается, черта глубокого падения близка?

- Близка. По крайней мере я веду разговор о Ростовской области. Но с разных концов страны тоже высказываются [похожие] мнения. Новосибирская область: читаю, фермер там делает заявление, что не будет пшеницу сеять. Выстроил и зернохранилище, и механизация [есть], и зарплата высокая. Но пшеницу невыгодно выращивать, потому что у них она там еще дешевле, чем у нас.

- Какие у вас ожидания от нового сезона?

- Опираясь на заключения экспертов, которые анализируют цены на мировом рынке, и прогнозы по курсу рубля, я думаю, что значительного повышения выручки от реализации зерна мы не получим.

Подсолнечник ограничен высокой пошлиной, на экспорт он не идет. Мои предположения – в лучшем случае, цена может сложиться до 45 тысяч за тонну. При условии, что будет качество – там, где его убирают по 7-8 ц/га, тоже семечко щуплое, масличность низкая, поэтому натуру будут сбрасывать и цену.

Пшеница – на грани или убыточная будет.

Вот две основные культуры. Ну, может лен еще, но он очень малую долю в доходах занимает у тех, кто его выращивает. Остальные культуры – не думаю, что они будут прибыльные. Поэтому радужных перспектив я не вижу, а надежда на что? На матушку природу, которая в осенне-зимний период даст возможность накопить влагу, и следующий урожай может быть более значительным.

- Что еще больше обрушит цену… У нас же в сельском хозяйстве две беды – высокий урожай и низкий урожай.

- Эти объяснения в экономическом плане я не считаю справедливыми. Так действуют поставщики ГСМ, когда говорят: «Вот, на Западе цена возросла, мы будем туда продавать. А если правительство нам не возмещает разницу для внутреннего потребления, значит мы цены поднимем». Потом у них топливо не покупают – они говорят: «Ну нам же надо как-то наши доходы возмещать – поэтому поднимаем цены».

А у нас как получается – селяне говорили-говорили: «Мы не будем выращивать», но сама природа откорректировала это, и урожай получили низкий. А роста цены все равно нет.

- Вы говорите о «матушке-природе» - у нас в Ростовской области планируют вмешиваться в ее дела. Есть новости, что хотят использовать знаменитый уже ставропольский самолет по вызову осадков. Что вы думаете об этой затее, насколько она реалистична? У нас на Летней зерновой конференции над этим прямо смеялись…

- Ну, смеялись, потому что не доверяют, но есть опыт ставропольцев. У них бОльшая часть края от Калмыкии и Астрахани недалеко, тоже есть засушливые регионы [а осадки были]. Я не смеюсь, а высказываю предположение о законе сохранения энергии – не исключено, что мы будем друг у друга перехватывать [дожди]…

- Хотел как раз пошутить на эту тему.

- Ну, шутка такая, полусерьезная. Потому что если Ставропольский край в таких масштабах работал, то в общей метеосистеме – тут и Ростовская область, и Краснодарский край, и Калмыкия – это не могло не повлиять. Ладно, я не специалист, но информация к размышлению есть. Наверное, можно попробовать.

Если Ставрополь 37 млн потратил, но Ростовская область может 100 млн потратить, с учетом нашей площади пашни. Но дело еще в том, что опираться на прогнозы метеослужбы в последнее время [невозможно] – не знаю, не угадывают даже в течение дня. Открываю 3-4 сайта, в Ростове не ожидается дождя, раз – во второй половине дня ливень.

«Минсельхоз РФ нам даже не ответил»

- Над чем сейчас работает ваш союз, какие планы по его развитию?

- В последние годы основное было – мы попытались побороться с отменой пошлины [на экспорт пшеницы]. У нас в составе 54 участника, в том числе четыре крупных холдинга. Это приличные посевные площади, и животноводство еще. Но у членов зернового союза есть разочарование – они связаны с тем, что по нашим обращениям в различные инстанции, в основном, приходят отписки. Мы и в Госдуму обращались, и в Совет Федерации, и в правительство, и в Минсельхоз РФ.

Кстати, не побоюсь сказать этого – мы весной после «Интерагромаша» отправили в Минсельхоз РФ письмо с описанием сложной ситуации – и с предложениями. Мы даже не получили ответа! Из штаба агропромышленного комплекса России нам даже решили не отвечать! А в ответах на ранее отправленные обращения были просто удивительные ошибки, например, о том, сколько произвели зерна.

Мне даже неудобно об этом говорить. Меня удивляет такое отношение – ладно, у нас 54 члена, мы пятую часть в сельхозпроизводстве области занимаем со всеми холдингами. Но мы все-таки выражаем интересы, которые совпадают и с фермерскими ассоциациями, и со всеми земледельцами.

Поэтому в обращении, которое мы будем отправлять [на имя президента], мы просим глубоко проанализировать состояние агропромышленного комплекса в Ростовской области и на основании этого принять решение по нашим предложениям.

- Это обращение, о котором вы в начале беседы рассказали? Можете еще раз озвучить меры, которые там предлагаются?

- Да, те, которые озвучивал: увеличение объемов льготного кредитования и выплат по зерновой субсидии, борьба с диспаритетом цен, отмена пошлины и возврат пострадавшим от ЧС хозяйствам средств, ранее изъятых через пошлину.

Мы считаем, что с губернатором уже как бы согласован вопрос по пролонгации кредитов и лизинга – мы об этом оговариваемся, но не просим, потому что думаем, что если президент поддержал, то так оно и будет сделано.

- Но сама-то пролонгация все-таки на коммерческих, не льготных условиях будет, правильно понимаю?

- Я не знаю, как они решат. Наверное, будет зависеть от возможностей при рассмотрении федерального бюджета. Если уже решится, можно будет повторно обращаться, или когда станет понятно, на каких условиях. Тут [пока стоит] вопрос вообще о пролонгации. Потому что платить [по кредитам] сейчас нечем.