Новости аграрного рынка и сельского хозяйства → Особо опасные фермеры: тракторный марш до Москвы закончился арестами и штрафами

Утром 23 августа посёлок Дорожный напоминал сцену из криминального кино. «Место преступления» – мотель и кафе «Дилижанс» на окраине посёлка – было оцеплено полицией. Силовики топтались с мрачными лицами, останавливали машины, объявляли, что проезд/проход воспрещён.

Со стороны можно было подумать, что гостиницу оккупировали вооружённые террористы и вот-вот начнётся штурм. На соседней улице, за углом, припарковалась бронированная машина. Из неё по одному выскакивали сотрудники полиции, натягивали бронежилеты и каски. В сторонке ждали металлические щиты – как будто кто-то внутри «Дилижанса» собирался бросать в полицию кирпичи или коктейли Молотова.

Мой паспорт хотели проверить дважды. Сначала участковый уполномоченный долго выяснял прописку, потом предъявить документы требовал какой-то мужик в штатском. 

Последнему отказала.

– Вы куда? Кафе не работает! Не работает! – орал вслед, пока я просачивалась через стену дикого винограда. За ней, на летней площадке кафе, вторые сутки топтались участники Тракторного марша – фермеры и примкнувшие к ним дальнобойщики, которых полиция заблокировала на подступах к донской столице.

Рассказать президенту

На летней площадке кафе под тенью дикого винограда сидели, стоя­­ли, бродили человек двадцать. Мужчины и женщины разного возраста, и даже одна бабуля в майке с портретом Путина и подписью «Вежливый фермер». «Особо опасные фермеры» были вооружены минералкой и увесистыми папками – летописью своих судебных тяжб.

Нина Карпенко из Каневского района КФХ организовала в 2004 году, а на поля смогла зайти только в 2007-м. Три года пришлось судиться за выдел земельных долей, которые люди сдали ей в аренду, а местные хозяйства не хотели отдавать. Сейчас у Нины Владимировны в обработке 1 600 гектаров – большой массив для КФХ. И суды продолжаются.
– В «Агротеке» – 78 гектаров, во «Флагмане» – 95, в «Заре» – 84, – перечисляет Карпенко площади, которые ещё предстоит отвоевать.

Или вот Николай Мирошник. Он воюет не с холдингами – с местной администрацией. Наибольшую часть земли, которую фермер обрабатывает, 130 гектаров из 167, он получил из фонда перераспределения ещё в 1992 году. На участки заключался договор аренды на неопределённый срок. Росреестра тогда ещё и в помине не было, а когда он появился, обременение на землю никто не оформил.

– В 2014 году администрация уведомила меня, что договор расторгнут в одностороннем порядке, потребовали освободить участок, – говорит Николай Евгеньевич. – Пока я писал заявления на выкуп этих земель, их сдали в аренду третьему лицу – родственнице главы района.

Сделку удалось признать незаконной, но выкупить землю Мирошникову не дали: в договорах аренды 1992 года не было кадастровых номеров, и теперь судья не верит, что речь идёт об одних и тех же землях.

А вот глава КФХ Кавказского района Николай Бородин до суда ещё не дошёл. У него дело экономического характера. Новый инвестор ООО СК «Родина» объявил, что в хозяйство должны вернуться все земли бывшего колхоза. Владельцам долей, которые уже разошлись по местным КФХ, сделали заманчивое предложение: заплатят 50 тысяч рублей, если попрощаешься со своим фермером. На сделку согласились где-то 20% пайщиков Бородина.

– На меня пытались возбудить уголовное дело – будто бы я смошенничал, проводя общее собрание и заключая договоры аренды. Полиция состава преступления не нашла, но нервы помотали, – говорит Николай.

У довольно прозаических, типичных и разных историй один конец. Люди говорят: не верим в честность судей, процветает кумовство, достала коррупция.

Про рейдерство и беззаконие фермеры придумали не сами. Этот факт ещё два года назад констатировал Совет при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Эту организацию, в отличие от кубанских аграриев, в экстремизме никто не подозревал, а между тем Совет позволял себе очень резкие высказывания.

«Вызывает обеспокоенность значительное количество противоречащих законодательству сделок с землёй, совершённых руководством сельхозпредприятий, в том числе и в своих интересах. Нередки и прямые злоупотребления, по которым в ряде случаев правоохранительными органами возбуждались уголовные дела», – писали в Совете.

Дальше шли примеры злоупотреблений. Их было много, мы расскажем только о трёх.

Из 589 работников совхоза «Октябрьский» паи не получил никто – в архивных документах на списке пайщиков не было подписи председателя и печати совхоза. Все земли – это более шести тысяч га – перешли в собственность ЗАО фирма «Агрокомплекс». 

Не получили паи и работники агрофирмы «Мысхако». Подделка документов, две реорганизации – и земля из собственности акционеров стала собственностью акционерного общества. Люди остались без земли.

А вот в Тихорецком районе землю выделили третьим лицам, которые никогда не работали в совхозе «Мирный». А те, кто заслужил земельную долю, остались ни с чем. Всё просто: в 1997 и 1999 годах местная администрация пару раз переписала список пайщиков, внеся «кого надо» и вычеркнув «кого не надо».
«Проблема незаконного отчуждения земель сельскохозяйственного назначения носит системный характер и имеет признаки высокоорганизованного рейдерства, – констатировал Совет. – Из заявлений граждан следует, что власть своим бездействием фактически покрывает противоправные действия, что, в свою очередь, формирует основу для социальной напряжённости в регионе».

Социальная напряжённость зрела, как фурункул. И должна была, наконец, рвануть. Тракторный марш – самое безобидное из того, что могли придумать ущемлённые аграрии.

В воскресенье, 21 августа после недолгого митинга в станице Казанской 19 самоходных машин выдвинулись на Москву.

Заезд с препятствиями

– Выехали в четыре часа дня, а в Ростовскую область попали только в полшестого утра, – рассказал один из организаторов марша фермер Николай Маслов. – По дороге нас останавливали 14 раз. Сотрудники ДПС просто издевались. Пять километров едем – останавливают, проверка документов. Потом эти же полицейские на своих машинах проезжают вперёд, и через несколько километров снова нас останавливают. Такое продолжалось всю ночь. Когда в четвёртый или пятый раз нас притормозили всё те же стражи порядка, фермер Олег Петров в шутку бросился их обнимать со словами: «Давно не виделись!»
«Финал», видимо, должен был состояться на посту возле Цукеровой балки (граница Ростовской области и Краснодарского края). У людей забрали документы и в течение двух часов отказывались их возвращать. Протестующие в долгу не остались: стали бродить туда-сюда по пешеходному переходу на М-4. Карусель из пешеходов парализовала трассу. Сотрудники ДПС были вынуждены вернуть водительские права их владельцам. 

– В восемь утра мы въехали в Ростовскую область. Нас приветливо встретили полицейские, проверили документы. Мы обратились, чтобы они подсказали нам место стоянки, они радостно согласились помочь и сообщили, что будут сопровождать нас. Патрульный автомобиль привёл нас в посёлок Дорожный, в кафе «Дилижанс», мотивируя тем, что здесь мы своей техникой никому не будем мешать, – рассказал Маслов.

Фермеры оставили тракторы и сопровождавшие легковушки, сняли несколько номеров в гостинице, разошлись отдыхать. Никто ещё не подозревал, что протест загнали в мышеловку: как только машины заехали в «карман», перед ними сомкнулись две машины ДПС. Выезд со стоянки был перекрыт.

– Они нас загнали в тупиковую зону, чтобы заблокировать, – слишком поздно поняли участники марша.

Полиция объявила, что о тракторном марше организаторы уведомили только Ростовскую область в целом, а не каждый муниципалитет в отдельности. Кроме того, аграриям сообщили, что на встречу с ними едет заместитель полномочного представителя президента в ЮФО Леонид Беляк.

Встреча с чиновником не была особо продуктивной. Лео­нид Беляк убеждал, что нужно вернуться в Краснодарский край, обещал устроить встречу с главой Кубани и помочь в решении всех проблем. Фермеры, в свою очередь, требовали разблокировать проезд.

Рустам Малламагомедов

Сошлись на том, что часть активистов действительно пое­дет на следующий день, 23 августа, встречаться с губернатором. А вечером случилось то, что разрушило все планы.
Рустам Малламагомедов с самого начала поездки вёл съёмку. Дальнобойщик, примкнувший к аграриям Кубани с лозунгом «Долой Платон», хотел заснять всё. Телефон работал у него в руках и в тот вечер, когда они с товарищем Сергеем Владимировым шли за хлебом до продуктового ларька.

– Напротив магазина мы заметили два «Зила», возле которых находились сотрудники полиции. Мы решили подойти поближе и узнать, зачем они приехали, – говорит Рустам. – 

Нам движение и так уже перекрыли, зачем нужен был дополнительно ОМОН? Когда мы направились к ним, сзади подъехала машина, из неё выбежали сотрудники в форме. 

Один ударом выхватил у меня телефон, другой подставил подсечку, я упал.

Поколотив парня, нападавшие заставили его разблокировать телефон и удалили несколько видеозаписей. А потом оттащили Рустама и его товарища к магазину.

В «Дилижанс» Малламагомедов вернулся с окровавленной головой. Фермеры предположили, что дальнобойщику проломили череп и сломали челюсть. Рустама увезли на «скорой». Шокированные участники Тракторного марша решили, что теперь надо точно доехать до Москвы.
 

«Вы должны были ехать со мной»

Итак, 23 августа фермеры остались на своих местах. Весь день практически ничего не происходило. Днём мы с несколькими дальнобойщиками поехали в больницу проведать Рустама. Он ходил, покачиваясь, заторможенно разговаривал. На виске, щеке, шее и даже за ухом были ссадины, замазанные зелёнкой. Он выглядел не так плохо, как мы предполагали, но всё равно был живым доказательством бандитских бессовестных действий со стороны неизвестных «людей в форме» (как утверждает Рустам). Никто не имеет права бить человека, пусть даже не сильно, пусть даже не ботинками по лицу. 

Около четырёх часов дня в «Дилижанс» снова приехал Лео­нид Беляк. Вчерашнюю песню затянули снова.

Замполпреда ЮФО был расстроен тем, что фермеры остались под Ростовом. Говорил мало, а если и пытался что-то сказать, его тут же перебивали протестующие. У людей накипело. К протестующим кубанцам подтянулись ростовские единомышленники. Например, Пётр Пряхин, известный читателям «Крестьянина» по публикациям о свалке в хуторе Ленина – «докопаться» до неё активисту удалось только через Москву, незаконный схрон ТБО на берегу реки всё-таки ликвидировали.

На этот раз Пряхин рассказал о «вандализме» власти: глава местной администрации заставила его снести стену своей автомастерской, поскольку эта стена заступила (по глупости строителей) за границу участка. Выкупить занятые полторы сотки Петру Пряхину не дали. А после того как мастерская осталась всего с тремя стенами, дорогущее оборудование внутри залило дождями.

– Мой народ мучается от своих правителей. В наших правителях нет лица народа. Вы забыли, что такое народ, – высказал Леониду Беляку сельский житель.

Требования протестующих в этот раз свелись к одному: уберите полицию и разрешите двигаться дальше. 

– Вам не стыдно вторые сутки людей мурыжить? Мы тут в заложниках сидим! – возмущались люди.
Леонид Беляк отвечал, что тракторы должны «двигаться в соответствии с законом», что полиция ему не подчиняется, а потом, взяв свой портфель, пообещал поговорить с начальником управления федеральной прокуратуры. Обо всех же земельных конфликтах заметил:

– Чтобы их решить, вы должны были ехать сегодня со мной в Краснодар.

Через полчаса участников марша посетили вице-губернатор Кубани Андей Коробка и фермерский омбудсмен Вячеслав Легкодух. Как и в случае с Беляком, приезд этих лиц собрал всех на летней площадке кафе. Общение не клеилось: Коробка пытался перекричать народ, рассказывая о том, что фермерам дадут землю без торгов; народ отвечал, что землю уже незаконно растянули агрохолдинги, что всё это обсуждалось полгода назад, а тотальных проверок в отношении судей и сельхозпредприятий никто не провёл.

Потом опять вернулись к полицейскому оцеплению. Коробка ответил, что полиция – из Ростовской области, так что повлиять на неё и освободить проезд не в его силах.

В итоге оба кубанских миротворца были вынуждены уйти ни с чем.

Спустя несколько минут после того, как Легкодух и Коробка покинули кафе, на летнюю площадку вбежал и выстроился в круг отряд полиции – сотрудники то ли ППС, то ли вневедомственной охраны, с бронежилетами поверх отглаженных рубашек.

То, что не получилось у дипломатии, получилось у полиции – силой.

Арест

– Вы проводите публичные мероприятия в форме митинга, предварительно не согласованного с органами местного самоуправления. Кроме того, в настоящее время вами нарушено нормальное функционирование заведения, на территории которого вы находитесь. Прошу вас прекратить противоправные действия и разойтись, – объявил в рупор руководитель «группы захвата».

Люди ещё пытались объясниться. Говорили, что никакого митинга не устраивали, что они общались с представителями власти, что в гостиницу «Дилижанс» их поселила сама полиция. 

Тем временем «лебединое озеро» людей в бронежилетах стало смыкаться. Оперативно подъехал микроавтобус, неизвестные мужчины в штатском стали вырывать из толпы некоторых протестующих и грузить их в этот автозак. Когда были задержаны все наиболее видные участники тракторного марша – фермеры Олег Петров, Николай Маслов, Алексей Волченко, Николай Бородин, дальнобойщик Сергей Владимиров, юрист Сергей Земцов и ещё восемь человек, – сотрудники полиции удалились.

Автозак увёз организаторов митинга в УМВД Аксайского района. Всю ночь без еды и воды людей продержали в изоляторах временного содержания. Одному из задержанных, Владимиру Немцову, стало плохо. Медики «Скорой помощи» констатировали высокий уровень сахара в крови – 13,8 ммоль на литр. Тем не менее его не госпитализировали.

Не обеспечили людей питанием и на следующий день, 24 августа, когда в Аксайском районном суде решалось, как наказать протестующих.

– Суд поставил рекорд для Книги Гиннесса. Первое заседание началось в 9 утра 24 августа, последнее закончилось в четыре утра 25 августа. Судьи работали в круглосуточном режима и провели за это время 12 заседаний, – говорит Ольга Голубятникова, руководитель общественной приёмной Общественной наблюдательной комиссии Краснодарского края и региональной общественной организации «Краснодарский правозащитный центр».

Обвинения были предъявлены по статье 20.2 КоАП РФ – нарушение порядка проведения публичных мероприятий. Олегу Петрову, Николаю Маслову и Сергею Владимирову назначили 10 суток ареста, Алексею Волченко – штраф в размере 30 тысяч рублей. Остальные отделались штрафами в 10 тысяч рублей.

– Больше всего мы переживали за Сергея Земцова, потому что он весь Тракторный марш снимал на видео, – говорит Голубятникова. – Сергей уже успел и список жене написать, что ему понадобится в камере. Но обошлось: мы сумели доказать, что он не принимал участия в митинге, а только освещал его, как это делали СМИ.

Интересно, что судебного процесса не избежал даже избитый накануне Рустам Малламагомедов. Напомню, что «Дилижанс» он покинул ещё 22 августа в карете «скорой помощи», весь следующий день провёл в Аксае, собирая бумажки от врачей, а 24 августа пришёл к Аксайскому УМВД узнать о судьбе товарищей. Его несколько часов не выпускали с территории части, а вечером на служебном авто доставили сразу в Аксайский суд.

– Рустама признали винов­ным, назначили 10 суток арес­та, – сообщил адвокат Малламагомедова Валентин Пышкин.

В день, когда шли суды над участниками марша, полиция объявила механизаторам, оставшимся в Дорожном возле своих тракторов, что машины будут принудительно эвакуированы. Аграриям пришлось подчиниться – сесть за баранки и отправиться восвояси.

– Три гражданские машины сопровождали наш трактор, чтобы никуда не свернул, – рассказала Нина Карпенко.

Тракторный марш был окончательно остановлен.

Что дальше?

Арестами и судами в Аксае для кубанцев эта история не закончилась. Как только люди вернулись в Краснодарский край, их снова задержали – по обвинению в несанкционированном митинге в станице Казанской, а также несанкционированном пробеге.

– В судах выяснилось, что наша акция в Краснодарском крае носила незаконный характер, а организатор Алексей Волченко получил четыре предупреждения, что акция не согласована, – рассказала Ольга Голубятникова. – Но он скрыл от нас этот факт. Он был уверен, что простого уведомления властей будет достаточно. Однако власти прислали ответ, что не согласовывают акцию.

Ольга Голубятникова призналась, что ей было стыдно смотреть в глаза главам КФХ. Те доверяли Волченко, были уверены, что митинг и пробег пройдут в рамках закона, а потому без страха посадили управлять тракторами своих сыновей. В итоге все водители получили по трое суток ареста, а фермеры, которые отправили свои тракторы в путь до Москвы, – по пять-десять суток. Десять суток получил и сам Волченко.

– Если бы он по-человечески предупредил людей, что на Кубани пробег не согласовали, то, может, фермеры сами сели бы за руль, чтобы не подставлять детей.

Это была не единственная дезинформация со стороны Волченко. Будучи задержанным в Кропоткине, он сообщил своим товарищам на свободе, что его собираются обвинять по уголовной статье за призывы к экстремизму (насильственному свержению власти). Позже выяснилось, что полиция не заводила уголовное дело по этой статье: Волченко только припугнули, что если он не прекратит нарушать закон, может быть наказан и по уголовной статье.

Фермеры, с которым «Крестьянин» успел пообщаться до ареста, говорили: «Мы не сомневаемся, что ещё услышим отзвуки этого Тракторного марша». Какими они будут – продуктивными или карательными, ещё не ясно. К одному из фермеров с проверкой нагрянули силовики, подозревая главу хозяйства в найме незаконных мигрантов.

С другой стороны, через два дня в Геленджике начала работу специальная комиссия – созданная в тот день, когда протестующие не вернулись в Краснодарский край встречаться с губернатором.

– Оказывается, все были настроены на встречу. Тогда же и решили создать эту комиссию, – говорит Голубятникова. – В первую очередь она займётся двумя хозяйствами в Геленджике, потом начнёт проверку по «Мысхако». В любом случае, мы будем следить, что смогут сделать правоохранительные органы.

Александра КОРЕНЕВА