Животноводство → Рождественские гуси. Животноводство в фермерском хозяйстве Акинтьевых – некоммерческий вариант
– Чем хороша крестьянская жизнь? – на свой вопрос Николай Глебович сам и отвечает: – Здесь я могу заниматься любым хобби. В городе – нет. А здесь у меня могут быть гуси, в лесополосе стоят два улика. Подойду к пчёлам – душа поёт. Сельское хозяйство – это отдушина в жизни. То есть каждый человек может заниматься творчеством. Вот этот простор, вот это красота!..
Ещё минута – и кажется, заговорит стихами. Не заговорил. Даже не признался, что пишет. Но ведь поэт узнаётся во всём. ООО «А.Н.Г.Е.Л.» впору именоваться бы КФХ «Акинтьев и сын», но Николай Глебович углядел в семейных инициалах такой вот образ. И может, именно потому, благодаря неординарному подходу к любому делу, у его с сыном бизнеса выросли крылья. В прямом смысле.
По образованию Акинтьев-старший радиоинженер. Однако профессии этой посвятил только семь лет. Потом в числе первых открыл в Сальске кооператив. Местные чиновники пытались не пущать на свою территорию салон видеозаписи, видя в нём рассадник чуждого советскому образу жизни западного искусства. Решил податься в вольные хлебопашцы – снова бюрократические барьеры: «У нас сельским жителям земли не хватает, а ты – горожанин».
– А земли тогда, в начале 90-х, ещё валом было. И я первым в районе стал покупать наделы, хотя даже закона об обороте земель не существовало, вся она была в долевой собственности, – поясняет первопроходец.
Сил в этой вечной борьбе придавало и то, что сын, тоже коренной житель города, потянулся к крестьянскому труду – вдруг взял и поступил в Тимирязевскую академию. А окончив при ней аспирантуру, вернулся домой. И стал отцу надёжным помощником.
– Генератор идей у нас отец, а я воплощаю в реальность всё им задуманное, – рассказывает Евгений. – Взять в аренду пруд тоже его была затея.
– Ну как иначе? – эмоционально вступает Николай Глебович. – Выбрался как-то вечером посидеть с удочкой, а меня выгнали. Пруды, где мы пацанами рыбачили, новые хозяева отгородили от местных жителей «высоким забором». Поэтому когда стал валиться очередной колхоз, водоём, находившийся рядом с нашими полями, взяли в аренду. А то куда ж наши дети и внуки пойдут на рыбалку? Изначально мы планировали заняться рыбоводством серьёзно. Завезли малька на несколько десятков тысяч рублей. При этом людям доступ не закрыли – на удочку лови, пожалуйста. Пробовали, правда, какие-то деньги, хотя бы по 100 рублей, за визит брать. Ну, пенсионеров и детей мы не трогаем совсем. Но если ты на джипе приехал, тут же его на берегу моешь, почему б тебе не раскошелиться? Не хотят люди платить даже малость. А у нас сторожа постоянные, на уборку людей за плату привлекаем. Но при нынешнем законодательстве пруд никакого коммерческого смысла не имеет, его можно держать только для души.
Следующим не слишком коммерческим проектом Акинтьевых стали гуси. Прежде чем выбрать породу, Николай Глебович обложился книгами.
– Рыбе гуси нужны обязательно. Они вентиляцию водоёма осуществляют. Основное их питание, как оказалось (я пока не занялся, не знал этого), трава и водоросли. Поэтому водоём никогда не зарастает ряской. Опять же, продукты их жизнедеятельности – корм для рыб. Зерно мы утром и вечером сыпем в кормушки, чтоб знал гусь, где ему ночевать, и чтоб потом его можно было поймать и зажарить, – переходит хозяин к описанию некой всё же выгоды.
Поэкспериментировав, остановились Акинтьевы на линдовской породе. Это большой белый гусь. Особого ухода он не требует. Круглый год на пруду. Хорошо переносит морозы, только нос под крыло спрячет и может оставаться на воздухе. Единственное, от ветра укрытие нужно. Большие охотники до гусятины лисы и волки. Бывает, наведается серый хищник среди ночи, стая – в пруд спасаться и мигом переплывает на противоположный берег. Бороздить водную гладь птица не устаёт никогда.
– Раз 15-16 в течение дня пруд переплывают. Потому и вкус у них отменный. Кто пробовал, говорят, это ни с чем не сравнимое мясо. Отличается особым диетическим вкусом: не дичь, но и не закормленная до жира птица. Эти гуси целые сутки фитнесом занимаются, – шутит Евгений. – На рынке наш худосочный гусь домашнему не конкурент. Но кто знает, предпочтение отдаст такому. Наши друзья распробовали. Ещё перекупщики наезжают. Не знаю куда, кажется, в Москву поставляют. Эти живьём забирают сразу сотни две-три. Для друзей, для гостинцев рождественских забиваем в хозяйстве, работники потрошат. Где-то с неделю перед Новым годом идёт реализация. Восполняем стадо за счёт собственных ресурсов. Чтоб не нести лишние затраты, рассчитываемся с инкубатором половиной полученного молодняка. Но уже пора привнести свежую кровь, будем закупать на стороне эту же породу. Переводить не собираемся. Хозяйство у нас большое. Зерновые сеем на 1 700 гектарах. Отходы на корм всегда найдутся. Гусям сыпем зерно, полову сгружаем в воду – рыба аж бурлит, набрасываясь на еду.
В лучшие годы, по свидетельству хозяев, гусиное царство доходит до 600 голов, в этом – пасутся на пруду штук 400. Если сопоставить затраты и прибыль, водоём выходит в убыток. Но Акинтьевы давно уже не меряют выгоду только деньгами. Рассуждая о различных формах сельхозпредприятий, Евгений видит явные преимущества крестьянских хозяйств перед холдингами.
– Нельзя заниматься сельским хозяйством, сидя в Ростове или Москве, как это делают олигархи. У нас эффективность производства всегда будет выше. Потому что я каждый день думаю о своём деле: встаю – думаю, ложусь – думаю, за столом, зимой, летом – я всегда об этом думаю. Я здесь живу. У наёмного работника подход к любой работе такой: до скольки работать, сколько выходных, сколько праздников в году и какая зарплата. Всё!
Говорит Евгений об этом без осуждения, с пониманием. Просто констатируя факт. О проблемах повествует сдержанно. Как-то пробили злоумышленники плотину, пытаясь спустить воду в ниже лежащие пруды. Тут, как говорится, ищи того, кому выгодно. Но не пойман – не вор. Иск предъявлять некому. А только на герметик затратили 50 тысяч рублей. Да ещё Николай Глебович подхватил воспаление, пробыв во время ремонта несколько часов в студёной воде. Но есть и очевидные плюсы.
– Худо-бедно, а вокруг всего, связанного с гусями, очень много местного народу кормится. Несколько раз в году нанимаем людей берега чистить, иначе бы тут свалка была. Заезжаю в окрестные хутора – всюду наши гуси пасутся. Раньше здесь гусей не держали, а теперь полно.
– Вы имеете в виду, что их ловят так же свободно, как рыбу?
– Нет, я о воровстве не говорю. Наш завод. Кто-то на что-то выменял птицу, кто-то яйца купил. Да, честно говоря, если и наша там окажется, я не против. Потому что на селе-то люди бедно живут. Все прекрасно понимают, что в колхозе раньше все брали хоть что-то. С точки зрения человека, который никогда ничего чужого не взял, поначалу это было дико. Но когда я окунулся в сельскую действительность, на многое посмотрел другими глазами. В первые годы мы занимались ещё бахчами. И вот нас обворовали. Я – в милицию! Нашёл участковый виновников. Заходим во двор, встречает женщина, мать пятерых детей. Муж с похмелья. Лошадь, бричка, в которую накатали они этих арбузиков. Ну думаю, блин, поймал преступника...
* * *
В конце двадцатых годов из Челябинска переехал с семьёй на Маныч в Сальские степи учёный агроном Андрей Георгиевич Иванов. Несколько лет ушло у него на разработку технологии, как в голой степи укоренить дерево средней полосы – дуб. Развёл вокруг виноградники. Свои опыты и наблюдения описал в книгах, которые бережно хранят внук и правнук – хлеборобы Акинтьевы. Они по-своему преображают родную землю, не давая окончательно разориться малым хуторам. И дедова дубрава служит им порукой верного пути.
Людмила ВОРОБЬЁВА
г. Сальск – х. Маяк, Ростовская область