Животноводство → Больше мяса, меньше шерсти: особенности развития и перспективы овцеводства на Ставрополье

По мнению экспертов, овцеводство – одна из самых перспективных отраслей ставропольского АПК, имеющая серьёзный экспортный потенциал. Однако для того чтобы реализовать его, придётся решить ряд проблем. О том, что это за проблемы и какие подходы в отрасли сегодня считаются наиболее современными, шла речь на форуме «АгроЮг-2018».

Последний пик развития овцеводства в нашей стране пришёлся на 1990 год, рассказала во время форума директор ВНИИ овцеводства и козоводства Марина Селионова. Объём поголовья в это время достигал 58 млн животных, после чего он сильно сократился и до недавнего времени составлял 12 млн.

– Меры поддержки, введённые недавно, позволили нарастить численность вдвое – последние пять лет мы имеем стабильные 22 млн голов, – рассказывает глава НИИ. – Из них в Ставропольском крае содержится шесть миллионов.

За годы после развала Советского Союза шло и постепенное изменение самой структуры отрасли. Отчасти это связано с кризисом в отечест­венном сельском хозяйстве, однако в целом данный процесс повторяет общемировые тенденции. Так, например, неуклонно сокращается доля шёрстного овцеводства.

– В начале 1990-х годов шерсть и хлопок давали под 80% всех волокон в текстильном производстве, – говорит Марина Селионова. – В 2014 году оба эти направления имеют всего 27%. Натуральные волокна стремительно вытесняются синтетическими. Всё это приводит к тому, что некоторые направления овцеводства становятся менее востребованы.

Тонкорунное овцеводство занимает уже 56% в общей доле против 90%. Растёт количество грубошерстного, мясного поголовья – это ниша двойного использования.

Ещё одно важное изменение, касающееся уже только Ставропольского края, – это перестройка самого состава производителей. Если раньше овцеводством здесь занимались в основном крупные колхозы, то сейчас это в абсолютном большинстве фермерские хозяйства (соотношение – 15% против 85%). И это порождает проблемы с эффективностью, поскольку лучший генофонд сосредоточен как раз у «крупняка». 

По мнению Марины Селионовой, решить подобную дилемму могло бы создание кластерных объединений по типу тех, что образует сейчас холдинг «Мираторг» в производстве мяса КРС. По задумке, откормом молодых бычков в нём занимаются как раз фермеры – по заранее прописанным в договоре условиям и технологическим картам. Холдинг же обеспечивает КФХ племенными животными, помогает с кормами, консультациями, а главное – обеспечивает гарантированный сбыт продукции. Подобная модель успешно реализуется на Западе, в частности в США, и с недавних пор стала применяться в России, на площадках «Мираторга». Инвесторы, желающие выстроить эффективный и масштабный бизнес в овцеводстве, могли бы взять данную форму партнёрства на вооружение. Правда, здесь придётся разобраться с несколькими важными нюансами.

– Самая главная сложность – это получение в КФХ больших партий баранины необходимого качества, – продолжает Марина Селионова. – Инвестор должен чётко развести, кто в какой период будет осеменять животных, чтобы получать ягнят каждые восемь месяцев. И не просто молодняк, а животных нужного качества. Потому что как только начинает работать кластер, то часто выясняется, что фермеры не готовы стабильно соответствовать жёстким требованиям. Кроме того, нужны новые породы – в первую очередь, гладкошёрстные. Они обладают очень высокими мясными качествами и способностью приносить приплод. Возвращения к шёрстному овцеводству, как ранее, сегодня не прогнозируют. Надо перестраиваться.

С директором ВНИИ овцеводства и козоводства соглашаются и непосредственные производители: шерсть не востребована, рынок требует мяса, причём круглый год. А значит, «сезонность» в производстве ягнятины придётся преодолевать.

– Наверняка это будет тяжело, – признаёт финансовый директор ООО «Ставропольский фермер» (предприя­тие реализует в регионе проект убойного пункта стоимостью 3,2 млрд рублей, мощность – 600 тысяч голов в год) Александр Калиничев. – Но мне известны примеры, когда в Канаде зимой температура за окном опускается до минус 40 градусов, а они всё равно делают три окота за два года.

И ещё одна значимая деталь, добавляет эксперт. Поскольку пастбища на юге России в большинстве своём распаханы, то у промышленного овцеводства есть только один путь – осваивать технологии стойлового содержания животных.

– На сегодня наша подот­расль – единственное направление в животноводстве, которое пасётся, – утверждает Александр Калиничев. – В остальных видах уже имеются соответствующие технологии. А у нас они пока что в зачаточном состоянии.

Ветеринария – отдельная болевая точка в овцеводстве. Как заявляет председатель СПК-племзавода «Восток» Пётр Лобанов, без снятия ветеринарных барьеров племенное овцеводство на Ставрополье развиваться не будет.

– Для чего мы имеем племзавод, если закрыты все регио­нальные рынки! – задаётся вопросом Лобанов. – Наш край – буферная зона с Грузией. Да, возможно, когда-то там и будет ящур. Но я в своём районе работаю более 50 лет, и ящура ни разу не видел! Ещё пять лет назад с нами работали Чебоксары, Саратов, Калуга, Воронеж... А сегодня они просят: «Продай тысячу голов», – а мы не можем. Потому что вывезти из края нельзя. И в результате до половины племенного молодняка, в том числе ярку-годовичка, мы вынуждены забивать на мясо!

Если же все проблемы отрасли удастся решить, то экспортные перспективы у овцеводства огромные, резюмирует Марина Селионова.

– Баранина имеет куда больший потенциал, чем свинина и птица. Сегодня мы экспортируем баранины на 20 млн долларов. Это уже почти 2/3 от соответствующего объёма выво­зимой свинины. Мясо можно отправлять в Иран, Саудовскую Аравию... Они готовы покупать. Но, конечно, баранина должна быть высокого качества. Кости и жир никому не нужны, – заключает глава научного института.