Животноводство → Почему массово гибнут пчелы и что с этим делать
В России массово гибнут пчёлы. В июле случаи подмора были зафиксированы более чем в 20 регионах страны, в том числе Удмуртии, Башкирии, Марий Эл, на Алтае, в Саратовской, Липецкой, Курской, Брянской, Тульской областях. Причина везде одна и та же – использование опасных для пчёл пестицидов. Не обошла стороной беда и Ростовскую область.
Прошлись авиацией
Сообщения о гибели пчёл начали поступать из разных районов Ростовской области с середины июля. Тревогу забили пчеловоды из Миллеровского района. Всего здесь погибло около 3 000 пчелосемей.
– У меня пасека в 25 км от Миллерово, в хуторе Ленина, земельный участок выходит в лес, на другой стороне – тоже лесной массив, к нему прилегают поля, рядом балка, где очень много медоносов: чабрец, донник, липа, заросли белой и жёлтой акации. В общем, место очень хорошее и экологически чистое, – рассказывает Юрий Васильев. – О гибели пчёл я узнал сначала от друзей-пасечников, которые стояли к полям ближе. Возле ульев они заметили горки пчёл, размером со стакан, которые еле шевелятся. Для сравнения, если семья хорошая, в улье помещается пара ведёр пчёл. Но лиха беда начало. Заболеваний, которые приводят к мгновенной смерти пчёл, нет. Единственное, чем могла быть вызвана гибель, – токсикозы из-за химического воздействия. Мы не давали пчёлам никаких препаратов, а значит, единственный вариант – что где-то обрабатывали поля.
Оказалось, поля обрабатывали возле хутора Поповка, который расположен на четыре километра ближе к Миллерово. «Ореховская птицефабрика» проводила сельхозработы на своих посевах пшеницы. Отчасти поэтому пасечникам, чьи ульи находились на расстоянии, повезло – ущерба у них в разы меньше. У тех же, у кого ульи в это время стояли близко к полям, отравились более 100 пчелосемей.
– Мы стояли в лесополосе, рядом с курганом Шапкина могила. Там очень хорошее место, близко родник, вокруг как раз расцвела липа, белая акация – от них самый лучший мёд, и наши пчёлы полетели туда, – рассказывают пострадавшие пасечники. – Накануне к нам действительно приезжали агрономы с птицефабрики, предупреждали, что будут обрабатывать поля, но мы решили, что там же пшеница, кроме того, нас отделяет водоём, то есть до наших пчёл это не дойдёт. Но утром залетел самолёт, и у всех пчелы полегли.
Пчеловоды говорят, после обработки возле ульев лежали буквально горы мёртвых пчёл – тех, что успели вернуться. А сколько их пропало, пока они летели с медоносов, неизвестно. В сильных семьях, занимавших до 30 рамок, то есть три корпуса, осталось всего по две жменьки пчёл и голый расплод – личинки. Потом и он начал гнить – скорее всего, потому, что большинство лётной пчелы погибло, а оставшаяся не смогла обогреть «деток», они закоченели и начали разлагаться.
Пчеловоды погоревали, собрались и переехали ближе к Поповке. А на следующий день узнали, что обработка будет продолжаться. Пасечники отправились на птицефабрику. Оказалось, поля обрабатывали авиацией, распыление вредных веществ получилось более масштабным. После долгих переговоров пчеловодам удалось упросить агрономов пересмотреть высоту и дозировку препарата, но прекратить обработку предприятие отказалось – нужно было спасать поля от вредителей.
– На тот момент на повороте на Поповку стояли пасечники из Тольятти и Краснодара – и тоже попали под обработку, тем более что их никто не предупреждал, – рассказывает Александр Мирошников, потерявший несколько десятков пчелосемей. – Лично не видел, но слышал от знакомых пчеловодов, что там, где прошлась авиация, рядом со взлётной полосой, вообще погибли все насекомые.
Пасечники говорят, что сразу обратились с проблемой в районное сельхозуправление, а вот экспертизу делать не стали.
– Нам сказали, что обработка шла препаратом «Каратэ Зеон» – пестицидом первого класса опасности для пчёл, – уточняет Юрий Васильев. – По идее, его нельзя распылять ближе пяти км от пасек, тем более авиацией. Но официального заключения у нас нет. Поначалу погибло только несколько пчёл, но потом они начали сыпаться и сыпались ещё две недели после обработки. И когда мы кинулись, нужно уже было спасать живых. Нам порекомендовали подкормить пчёл. Это нужно было сделать быстро, чтоб сохранить оставшихся, потом обработать рамки, запечатать гнёзда. А чтобы провести экспертизу, нужно созвать специальную комиссию с представителями предприятия, администрации, экспертами. Препарат распадается очень быстро, даже если хранить материал в холоде. Кроме того, это дополнительные траты. А ради чего? Чтобы потом отстаивать свою правоту в суде против предприятия, у которого восемь тысяч гектаров земли и которое снабжает яйцами и птицей добрый кусок страны. Зачем? Чтобы потом нас ещё и в суде размазали?
Один на один с проблемой
От обработки полей пострадали и пчеловоды Неклиновского района. Недалеко от хутора Некрасовка, где стояло несколько пасек, мероприятия по защите своих зерновых проводила «Птицефабрика Таганрогская».
– Распыление химикатов проходило весь день, летал дельтаплан, из-за этого вещества могли попасть в водоём и на другие земельные участки, которые расположены в отдалении, – рассказывает Сергей Дерягин. – Эти химические средства попали на пчёл, которые стали массово погибать, у меня самого полегло 40 пчелосемей. Умирать начали не только лётные, но и молодые пчёлы, находящиеся в ульях: они не вылетали, но умерли от того, что рабочие пчёлы приносили отравленный нектар в улей.
Пчеловоды рассказывают, что предприятия предупреждали о грядущей обработке объявлением в газете, однако умолчали, что она будет проводиться с воздуха. В прошлом году, как вспоминают пасечники, поля обрабатывали тракторами, и тогда такого массового мора не было.
– Когда шла обработка с воздуха, был сильный ветер, получилось так, что химией накрыло всё село, и пчела посыпалась, – вспоминает Евгений Копылов. – Да, объявление в газете было, но когда жара, пчёл полностью и надолго закрывать нельзя. У меня погибло 40 семей, каждая стоит от 4 до 10 тысяч рублей, можете сами посчитать убыток. Я не накачал ни майского, ни цветочного меда.
Знаю, у одного из наших накрылось 300 семей – пасека стояла прямо у лесополосы, и прямо сверху на них шла обработка.
В Неклиновском районе пострадали 14 пчеловодов. Почти сразу они обратились в местную администрацию и районную природоохранную прокуратуру. В ответ ведомства сообщили, что с руководителями и агрономами птицефабрики и соседних предприятий проведены беседы. Пострадавшие считают такое отношение несправедливым, говоря, что их попросту оставили один на один с проблемой.
– Почему у нас не понимают, что без пчёл нельзя? В Америке, наоборот, приглашают пчеловодов за деньги, а у нас этого нет. Сейчас обрабатывают поля, кто чем хочет и когда хочет. Фермеров много, им нужна прибыль, но они не думают о будущем, – жалуются пчеловоды.
Аналогичная ситуация произошла и в Песчанокопском районе. Сильнодействующими химикатами там обработали поля подсолнечника – на тот момент основной медоносной культуры. В итоге погибла почти вся лётная пчела. Пасечники рассказывают, что обработка также проводилась с воздуха, вертолётами. Из-за этого вредные вещества распространились на большее расстояние и вызвали массовую гибель насекомых, несмотря на то что пчеловоды переместились подальше от полей после предупреждений о сельхозобработках. Экспертизу большинство пострадавших делать не стали: пасечники считают расценки лабораторий неоправданно высокими. Особенно с учётом того, что часто при обработке полей используют препараты нового поколения, которые быстро разлагаются и которые почти невозможно обнаружить. А без экспертизы нет доказательств, чтобы можно было обратиться в суд с иском компенсировать ущерб.
Пусть едут в Алтайский край
Впрочем, предприятия и не скрывают: обработка полей действительно велась.
– Мы обрабатывали свои поля, а перед этим, как положено, за три дня давали объявление в местной газете, кажется, «Приазовской степи». Кроме того, некоторых пчеловодов мы оповестили лично, – рассказывает агроном «Таганрогской птицефабрики» Андрей Волошин. – Но дело в том, что наша птицефабрика занимает площадь восемь тысяч гектаров – от Таганрога до посёлка Пятихатки. Ездить предупреждать каждого на такой огромной территории просто невозможно. Кроме того, многие пасеки находятся в посадках, в балках, становятся туда стихийно, никогда не угадаешь, где они будут в следующий раз. Как их всех предупредишь лично? У нас в округе шесть предприятий, тут везде поля – пшеница, кукуруза, подсолнечник – и везде проводится обработка. По-честному скажу: у нас пчелу негде поставить. Мы всё-таки аграрный регион, у нас больше производят сельхозкультуры, а не мёд. Есть Алтайский край, пусть едут туда. А знаете ещё что: среди этих пчеловодов никто официально не зарегистрирован! Улики должны быть пронумерованы, на каждую пасеку должен быть паспорт – у них ничего этого нет. Если не ошибаюсь, у нас всего два зарегистрированных хозяйства. Какое может быть общение, если человек приезжает когда и куда хочет, ставит пасеку, у которой нет документов, фактически на чужую землю? И просишь уехать, предупреждаешь, что будет обработка, но они не уезжают! Мы работаем сертифицированными препаратами, в том числе «Каратэ Зеоном», покупаем его у официальных дистрибьютеров, это наши затраты. Когда вредитель появляется, поля надо быстро обработать, пока его не много. Но и так мы стараемся предупредить всех за три дня, отодвигая нашу обработку. Мы сегодня здесь поля обработали, завтра там, пасечники должны закрыть пчёл на несколько дней, но это ж нереально, а пчела летает на 6 км. И как нам быть? Не работать, получается? Вообще-то, конечно, мы за общение с пчеловодами, но должен быть какой-то закон.
«Каратэ Зеон» действительно представляет большую опасность не только для пчёл, но и вообще для всех насекомых. Более того, препарат вреден и для людей: в инструкции сказано, что, если не соблюдать меры предосторожности, интоксикация может быть очень тяжёлой. По словам пчеловодов, после распыления средств многие жители испытывали головную боль, тошноту, жжение слизистой оболочки глаз. Было ли это связано непосредственно с «Карате Зеон», неизвестно. Однако, так или иначе в рекомендациях указано, что его применение возможно не ближе, чем в полутора км от водоёмов и пяти км – от пасек. Действие препарата длительное. А закрывать пчёл в улье на такой срок нереально.
Согласно санитарным нормам и правилам, обработку полей пестицидами вблизи пасек действительно разрешено проводить только наземным путём, и то – с учётом «розы ветров» и возможным изменением воздушных потоков. Кроме того, в целях обеспечения безопасности пчёл распылять пестициды можно только в поздние часы, когда пчела возвращается в улей.
Сами же пчеловоды на время обработки должны вывезти пасеку в безопасное место или изолировать пчёл в ульях на срок, предусмотренный ограничениями при применении ядохимиката. Впрочем, очевидно, договориться «полюбовно» пасечникам и сельхозпроизводителям удаётся далеко не всегда. Первые напирают на вред, который приносят химикаты, вторые – на невозможность оставить сельхозкультуры без защиты. Однако, чтобы регулировать взаимоотношения растениеводов и производителей мёда, нужен закон, попытки принять который предпринимаются не первый год, ведь он разработан ещё в далёком 1998 году, но так и не был одобрен.